– Так получилось, – затараторила Люсичка, – но это ровным счётом ничего не значит. Ты им нужен, ты мне нужен, ты тут всем нужен, они тебе ещё денег предложат…

«Ладно, ладно, ладно…, – он пришёл в себя, ярость отошла, залегла, Горохов опустил мерзкую бабу на пол. – Дверь ещё не открылась, значит, взять её под руку и на выход. Рядом с ней он пройдёт через ресторан. Бойцы, что сидят за столами, могу сразу и не сообразить. Те, что стоят на пороге у двери… Может, и с ними пронесёт. Может, может… Но дальше? До проходной путь неблизкий, поймут, что происходит, – сразу догонят. Догонят. Там, у ресторана, квадроциклы, и там, конечно, стоит и её машина. На нём, не останавливаясь, на проходную и оттуда до самого лагеря. А там, в степи, да если он будет при оружии… Ещё посмотрим… Люсичка… Её нужно брать с собой. Придётся… Да, точно, забираю её с собой, когда она будет рядом, может, они стрелять не станут. Всё, забираю ей с собой».

Эти все мысли промелькнули в его голове за одну секунду. Он уже потянул из рукава острый как бритва нож из твёрдого пластика. А она что-то ещё лепетала ему… Продолжала убеждать.

Он уже хотел волочь её в зал… Но тут дверь отворилась.

– Инженер, Людмила Васильевна, – на пороге стоял Мордашёв. Он улыбался. – А мы вас ждём.

– Отпусти, – прошептала она, – ты оторвёшь мне руки.

– Ну, что там? – донеслось из комнаты.

– Он пришёл, – крикнул Мордашёв. И повернулся к Горохову. – Инженер, ну заходите уже.

Уютная комнатка, отличная мебель, окна закрыты шторами, кондиционер работает на полную мощность. А вот люди в комнатушке совсем не уютные, у них шикарные шмотки, золото на пальцах, сигары, дорогая выпивка в тяжёлых стаканах. Сразу видно, что это были люди, занимающие руководящие посты в очень нервных отраслях бизнеса и городского хозяйства Полазны.

А у Люсички румянец на лице, раньше он такого за ней не замечал. Волнуется Проказа.

– Юрий Дулин, – говорит она, указывая на сидевшего в центре мужичка в белых штанах и чёрной рубахе.

Бандюган, что называется, типичный. Даже если бы ему не разрезали лицо от левой скулы до верхней губы, по одной причёске и по золотому браслету было бы ясно, кто он. Юрок и держался тут особняком, сидел в середине комнаты, нога на ногу.

– Калинин, – сухо представился Горохов.

– Ну вот, теперь вижу, что за чел отшил моих людишек, приехали от тебя расстроенные, жаловались, говорят – быкует, – с улыбочкой произнёс сожитель Люсички.

– Удивительно, – сказал инженер, – мне показалось, я был с ними вежлив.

«Интересно, сколько ему лет и не молод ли он для Люсички?».