Она чуть развернулась к нему. Её поза весьма фривольная. Одна нога на спинке переднего кресла, вторая коленом едва прикасается с его бедром. Малюсенькие трусики почти ничего не скрывают.

Разглядывая её роскошное тело, которое Людмила и не собиралась от него скрывать, он уже был и не против, но в нём уже заработало его профессиональное любопытство.

– А вдруг у меня наследственные болезни, диабет или ещё что-нибудь? Или предрасположенности какие-нибудь?

Она качает своей красивой головкой:

– Нет у тебя ничего, нет никаких предрасположенностей.

Она говорит это весьма уверенно. Как будто знает.

– Ну а ты не думала, что я могу быть уставшим, что у меня может не получиться? – Горохов лукавит; глядя на идеальные бёдра этой женщины, на маленький треугольник материи внизу живота, он как раз чувствует прилив этих сил, чувствует, что подобных сил у него предостаточно.

– Всё у тебя получится, – ещё более уверенно говорит Люсичка и, убрав ногу с переднего кресла и чуть приподняв над диваном свой зад, снимает с себя последнюю деталь своего туалета. Кидает её вслед за лифчиком.

Роскошная и соблазнительная в своём бесстыжем естестве. Она вся перед ним. Ничего не скрывает, напротив, женщина демонстрирует себя, чуть сжимая и отпуская правой рукой тяжёлые груди. Как будто приглашая и его попробовать сделать это. И он всё отчётливее ощущает желание прикоснуться… к низу живота. Горохов чувствует всё возрастающее желание.

Но тут до инженера доходит… Он смотрит на стакан, который держит в руках, на помаду по его краям и всё понимает: дурак, как просто она его провела, в стакане что-то было, какой-то препарат. Она всё заранее рассчитала: что в жару он соблазнится льдом в стакане и то, что её помада убедит его в безопасности напитка.

«Хитрая, хитрая дрянь. Вот так она и юрками всяким и бринами манипулирует. Расчётливо и умело».

А она словно прочитала его мысли.

– Да не волнуйся ты, ничего страшного в стакане не было, только витамины всякие, их тебе ещё и на твою дикарку хватит, – Люсичка нагло улыбается.

У неё отличные зубы, а грудь и плечи ещё лучше.

– Ну так что, давай уже займёмся делом?

– Нет, подожди, – его, честно говоря, задевает то, что она так легко им манипулирует, – объясни мне, что происходит. Почему я?

– Я решила, что пора завести детей…, – начинает Людмила.

– Стоп, не ври мне, – резко говорит Горохов, он даже не заметил, что перешёл на «ты». – Или ты скажешь, зачем всё это затеяла, или я просто уйду.

Инженер сказал это холодно и твёрдо. Сказал таким тоном, что она перестала улыбаться. Пару секунд молчала, а потом заговорила: