– Эй, ну чего ты там? – у раскрытой двери стоял прокажённый стрик.

– Да ничего. Просто вот… Прохлада, у меня в палатке такой не добиться, какой кондиционер туда ни поставь, – отвечал Горохов вставая.

– Ладно… Давай-давай, Папа ждёт тебя, – нетерпеливо подгонял его старик.

Инженер уверенно и спокойно пошёл к двери, хотя, чего уж там скрывать, сердце его билось бешено, он даже боялся, что его волнение будет заметно. Ну а у кто бы не волновался, идя на приём самому опасному человеку юга.

Человеку? Конечно, Папа ещё сохранял человеческие черты, он сидел за огромным письменным столом, и нижней части тела инженер не видел, а верхняя… Два Гороховых, стань они плечом к плечу, не смогли бы в ширине плеч тягаться с Зиннатуллой Хайратдулиным. Голова у него была огромная, и на ней ни единого волоска, даже бровей не было. А правой, нижней части лица… её почти не было, скулы, уха, виска – не было, там была вмятина, над которой страшно нависало желтоватое глазное яблоко.

«Неплохо тебя картечью приложили, урод модифицированный!».

В этом большом помещении было не то чтобы прохладно, а было даже холодно. Со спины инженера пробирал сквозняк. Но этот холод не мешал Папе сидеть за столом в простой майке с лямками, любая из его рук была мощнее, чем у инженера нога, перед ним на столе стоял стакан эдак в пару литров объёмом. В стакане было много льда.

«Интересно, он может жить вне этого дома, или на жаре он стразу сдохнет? Впрочем, боты почти такие же здоровяки, как и он, и они легко работают на солнце в два часа дня, когда в тени на термометре шестьдесят. Или он так не может?».

За стулом папы стоял ещё один гигант, весом килограммов в двести пятьдесят, и в креслах вокруг стола развалились ещё да таких же. Все лысые, как и Папа, без бровей, наверное, это и были его сыновья. Все похожи между собой.

– Тут стань, – указал ему место в пяти метрах от стола прокажённый.

Горохов остановился, где сказано.

– Добрый день, господин Дулин, – он даже чуть-чуть поклонился. Теперь, когда дело началось, он уже не так волновался, как перед дверью.

– Добрый? – прогрохотал Папаша. Голосок у него был подстать его внешности. – Для кого это он добрый? Для тебя? Или для меня?

Он взял стакан в свою огромную лапищу, но не отпил из него, просто взял и держал.

– Уверен, что у вас всё в порядке. Надеюсь, что и для меня тоже, – произнёс инженер со всем возможным спокойствием.

– Ладно, сейчас посмотрим, какие у тебя дела, – произнёс Дулин многозначительно.

И тут же Горохов услышал, как сзади к нему кто-то тихо подходит. У него шлёпали ноги по гладкому полу. Босой, что ли? Он едва сдержался, чтобы резко не обернуться. Сдержался. Замер. А тот, кто к нему подходил, подошёл совсем близко, стал в полуметре от него и… стал нюхать. Резко втягивая в себя воздух и тут же его выдыхая. Инженер терпел, стоял не шевелясь, пока его нюхали. А потом тот, кто его нюхал, вышел из-за его спины и заглянул ему в лицо. И инженер чуть не шарахнулся от этого человека. Тот был просто ужасен, он был лыс, хотя имел вполне себе человеческие размеры, но его лицо…! Половину его лица мог бы занимать нос, если бы его… не отрезали. Или не убрали иными способами. Над маленьким ртом и под его маленькими глазами зияли огромные, открытые, насыщенные кровью ноздри. На нём были одни старые штаны, он был худ и почти трясся от холода.