– Кстати, если Папа спросит, то познакомились мы в Губахе, когда я работал там мастером на буровой. И вообще, ты давай, Людмила, уезжай отсюда, ты привлекаешь внимание.

– Заканчивай дело, Горохов, – многозначительно произнесла красавица, – заканчивай дело.

Повернулась и пошла, а он некоторое время смотрел ей вслед, а потом побрёл к своей палатке.

Ему было о чём поразмыслить. Тот план, который был заготовлен заранее, больше не работал. Но его смертоносное оружие было по-прежнему смертоносным. Да, он нашёл воду, да, он вошёл в дом, и да, он и ещё раз сможет войти в дом… Но без оружия. Там слишком хорошая охрана. Но, теперь, этого, может быть, и не потребуется? Западная стена, увешанная кондиционерами, его вполне устраивала. Вот только в этом случае у него не было уверенности, что дело будет выполнено со стопроцентной гарантией.

В два часа дня подвезти рефрижератор с баллоном к западной стене, поставить под кондиционеры и открыть, именно открыть, баллон, а не взорвать на нём вентиль. Ну, в принципе, дело выполнимое. Нужно было просто всё рассчитать.

Но, как ни странно, сейчас он думал не о задании, не о Папаше, он думал о Люсичке. О её осведомлённости, например. Он едва успел перекусить у пирсов, а она уже ждала его на участке. Когда же ей успели сообщить, что он был во дворце? Наверное, когда он только туда попал.

Самара пришла в палатку, села, не раздеваясь, и спросила недовольно:

– Что этой городской от тебя нужно? Когда она отстанет?

– Это по работе, – чуть рассеянно ответил инженер.

– По работе…, – казачка фыркнула, она была зла, – приезжает, орёт тут на тебя при всех, а надо мной наши бабы смеются. Говорят, старшая жена приехала, – она едва зубами не скрипит. – Ух… Убила бы!

Горохов тут же вспомнил те минуты, что провёл с Люсичкой в кабине дорогого квадроцикла, и то, что, возможно, она уже беременна, и, взглянув на Самару, произнёс холодно:

– Может, лучше баб своих убьёшь?

Отвернулся и снова стал думать, стал вспоминать всё, что говорила Людмила во время их «делового» свидания. Самара вскочила и выбежала из палатки. Но он не обратил на это внимания. Он прокручивал в голове разговор с Людмилой. И вдруг у него в памяти всплывает одна фраза, на которую он поначалу не обратил внимания. А ведь должен был! Должен был обратить!

«Нет у тебя ничего, нет никаких предрасположенностей». Люсичка произнесла это так уверенно, как будто знала это наверняка. Знала наверняка? Откуда? Провела тест? Это несложно, он в её ресторане оставлял кучу окурков в пепельницах, слюну на приборах.