– Да, – нехотя согласился Горохов, – этот Димасик полезный, чуть не спалил меня, говорил, что от меня пахнет химикатом.

– И теперь Папа знает про наши отношения? – спросила она.

Горохов по её тону понял, что это её сейчас заботит больше всего, а не какие-то там химикаты.

– Знает.

– Это плохо. Ты, что, не мог помыться? – сказала она с упрёком.

Упрёк был чисто женский. И Горохов не стал на него реагировать. Он понял, что теперь Папа сможет давить на неё.

– Ты должен ускорить дело, – сказала Людмила, не дождавшись его ответа, – теперь Папа и мне, и тебе угроза. Понимаешь? С ним лучше не шутить.

– Ускорить дело не получится. Мой предварительный план не сработает, у него отличная охрана, я не смогу пронести инструмент в здание, – спокойно отвечал он.

И Людмилу словно подменили, она подняла на него глаза, и они на сей раз были холоднее обычного.

– То есть как? – и голос её был ледяной.

Инженер заглянул ей в глаза и понял – Люсичка думает, что теперь он представляет опасность и для неё. Нет, она не думает. Она в этом просто уверена.

– У тебя, что, не получается?

– Успокойся. Мне просто нужна пара дней.

– Успокоиться? Мне нужно успокоиться? – теперь она была по-настоящему зла. Она шипела сквозь зубы. – Ты понимаешь, что мы… Одна оплошность, и нас с тобой просто разберут на запчасти. Модифицируют, как Димасика.

– Кстати, ты могла бы и предупредить про Димасика.

Но она словно не услышала его, кажется, Люсичка была из тех прекрасных дам, которые никогда не признают за собой оплошностей. Она просто продолжала:

– И Папа – это ещё не всё. Люди из города, которые готовы тебя поддержать, могут испугаться, что Дулин тебя возьмёт и начнёт ломать, они уверены, что в таком случае ты их сдашь. И они прекрасно знают, что бывает с теми, кто предаёт Папашу. Они ни при каких обстоятельствах не допустят того, чтобы ты заговорил.

– Да, Папа мне сказал, что Юрок меня зажарит на песке, – инженер говорит спокойно, он надеется, что после этого Людмила перестанет психовать. – И сказал, что ты при этом всё равно выкрутишься.

– Горохов, ты, кажется, шутить пытаешься? А дело-то нешуточное; если Папа знает о нас, – это большая проблема, – она не успокаивалась, – ЭТО не шутки. С Папой не шути, сделай дело как можно скорее.

Ну, об этом она могла и не говорить, об этом он и раньше знал, хотя и с чужих слов, а сегодня, на встрече, он убедился в этом лично. Но даже после этой встречи и после истерики Людмилы он всё ещё был спокоен.