И это было именно то, что должна была сказать мама. Если моей настоящей матерью была Веллиана Вайс, красавица, пахнувшая медом, сказала бы она мне то же самое? Мне хотелось верить, что да.

– Брина, – позвал Лестер, – можем мы поговорить наедине, совсем недолго?

Под неодобрительным взглядом Прют я вышла за ним на крыльцо.

– Зачем ты это сделал? – спросила я сразу, как только колокольчик звякнул у нас за спиной.

Внизу просыпался город, а за ним высился пик Кошки – величественный, молчаливый.

– Я все слышал, – признался Лестер. – Ну, наверное, почти все. Когда Судья велел мне уйти, я дошел до конца коридора, а потом тихо вернулся. Ты не заметила?

– Нет. Я… Мне, наверное, было не до того.

– Могу понять.

Мы помолчали.

– И что, – наконец сказала я, – ты правда думаешь, что у нас может что-то получиться? Вызволить Сороку и его людей? Остановить Судью? Помочь другим пустым?..

– И, возможно, восстановить справедливость в отношении надмагов, – добавил он. – А почему нет? Надеюсь, мы справимся до конца квартала.

Мы засмеялись так громко, что я побоялась, как бы Прют не пришла на шум. Мне почему-то очень не хотелось, чтобы она сейчас приходила.

– Думаешь, ты и вправду его дочь? – спросил Лестер. – Марилла? А я уже привык называть тебя Бриной.

– Лучше зови меня Лекки, – попросила я. – Я не знаю, кем была раньше. Но, знаешь… Теперь мне кажется, что это не так уж и важно. Может, гораздо важнее, кто я сейчас и кем буду потом?

– Честно говоря, я даже рад, что пока что ты осталась… собой. – Лестер упорно смотрел мимо меня, туда, где по склону горы бежали друг за другом солнечные блики. – Хотя, конечно, я надеюсь, что лекарство еще получится найти. Но я понимаю, о чем ты говоришь. Я так долго был блюстителем и верил в то, что могу добиться чего-то хорошего только как блюститель… Но, наверное, в конечном счете важно не то, кем ты стал, а то, почему ты это выбрал. Потому что если с самого начала выбирал по хорошей причине… стать кем-то другим никогда не поздно.

Он сказал ровно то, о чем я сама уже подумала, и я кивнула.

– Наверное, так и есть. Лестер… – я повернулась к нему, – ты же понимаешь, что на самом деле у нас вряд ли получится? И что Мафальда права и нам действительно придется стать или беглецами, или подпольщиками… А может, и теми и другими сразу. И что это будет очень, очень опасно?

– Да, да, – отозвался Лестер так, будто толком не слушал, а потом посмотрел прямо на меня. – Я все это время думал… что если бы мы были знакомы до того, как ты стала пустой, я бы узнал тебя… Узнал любой. Я уверен.