— А из Индии дойдёт? — спросил Бетал. — У меня билет куплен.

— Валишь из сансары, дезертир? — хмыкнул Скорый.

— Я соблюдаю принцип ахимсы, ненасилия, отсутствия ненависти, друг мой. Здесь и сейчас он неприменим. Я не хочу из-за внешнего давления сойти с моего пути.

В небе над парковкой мерцали звёзды, еле-еле. Их гасила городская засветка. Неслышно поворачивались камеры, закреплённые на столбах забора. «Мини-саурончики» — как сказал о видеонаблюдении Олег. Тот самый тату-мастер, конспиролог, что набил Федору его «рукава» — пионы, масонские очи. Олег куда-то пропал…

От асфальта тянуло жаром.

— Страшно, — прошептала «АСМР-терапевт». — Мы ведь еще увидимся, мальчики?

— В Прекрасной России Будущего, — кивнул актёр.

— В Вальхалле, — усмехнулся академик.

— В мукти, — подтвердил экономист.

Бетал, Скорый, Геля и Никитка на разные лады пожелали семейству Тризны удачи. Федя сел за руль. Едва не сшиб верных друзей, газанув и сдав назад, «механикой» он пользоваться не привык.

— Мне от твоего профессора звонили, — сообщил Тарас Богданович, когда они, периодически тормозясь, выползли на бескрайнее, многополосное шоссе, и влились в поток.

— Чевизова? Стоп. Почему «от»?

— Умер он. Старенький… Однако, моложе меня. Коронавирус даром не прошел, легкие посыпались.

— Что передали ОТ него?

— Да, бред какой-то. Запись стихов. У меня на телефоне есть.

— Ты симку-то вынул?

— И в туалет смыл.

— Сможешь включить? Запись?

— Погоди-ка… — Академик завозился с гаджетом. — Силь ву пле!

Голос Чевизова продекламировал