На вокзале Береньзени впервые обе платформы были битком. Половина поселка стремилась в столицы, половина — от них подальше. Федя купил у весёлого мужичка билет за десять тысяч, Финк мужичка огорчил удостоверением. Деньги отобрал.

— Использование служебного положения, — фыркнул мистер Тризны.

— Борьба с несанкционированной торговлей, — парировал майор. — О, что у нас здесь гражданочки?

Калерия Анатольевна снабжала (не бесплатно, разумеется) сограждан пивом из сумки-холодильника. Ленина Захаровна катала взад-вперед тележку с бидоном, полным промасленных пирожков. Анна Сергеевна, бездарная в бизнесе катастроф, предлагала салфетки.

— Ищут вас, Петрович, ищут! — Калерия коррумпировала Финка парой банок нефильтрованного. — Съе-бы-вай.

Она отчалила. Полиционер и психотерапевт встряли где-то между сумок и коляски. Откупорили пенную бурду. Евгений Петрович закурил.

— М-да… Куда съебывать-то?

— Ты этнический финн, можешь репатриироваться.

— А ты?

— А у меня американский паспорт.

— И вот так вот им её сдадим, да, Федь? Генералам Борзуновым? Новым Рузским и Селижорам?

Федор Михайлович промолчал, позвонил Мухиной. Абонент был глух.

— Может, не поедешь? — спросил «майор Том».

— Мне деда надо забрать.

Петрович кивнул.

— Мне дочь. Или объясниться. Чтоб не ненавидела меня.

— А потом?

— ХЗ, Федь. До дочки бы дожить… Борзунов, генерал, ебнутый дятел. Тупой и при власти. В Чечне, по слухам, бОшки пилил. Типа, как они с нами, так мы с ними. — Финк щелчком отправил окурок на рельсы. — Из-за сынка он меня и тебя, выражаясь по-ихнему, «уконтропупит». — Полиционер заговорил почти шепотом. — Я только на вырлу надеюсь.

— Я ж ее убил!

— Ты Дуняшу убил. Вырлу эти бабы…женщины уже наверняка в кого нового подселили.