Так продолжалось до тех пор, пока ни произошло событие, которое заставило нас с Тимом пересмотреть наши взгляды на казавшееся несерьёзным противостояние и крепко задуматься о том, что делать дальше.

К тому времени мама Люси уже мирно скончалась в Италии, мы её похоронили, продали ресторан, забрали подросших детей, старшему из которых наступало время отправляться в школу, и вернулись во Фрисландию, где жизнь по-прежнему текла мирно, то есть от остального мира независимо. Туристов, правда, тоже сделалось заметно меньше, причину чего Тим никак не мог определить, а я считал, что таковы последствия «закручивания гаек», заставлявшего обычных людей всё больше времени проводить на постылой работе, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Те же, у кого денег теперь оказывалось предостаточно, не были приучены к пытливости и желанию познавать что-то новое. Они тратили их не в северных широтах, а в тепле южных морей, в дыму дорогих сигарет, в обнимку с бутылками того, что когда-то давным-давно нравилось и мне.

А потом появился Эдвард Бишоп. Его рассказы и рассказы о нём быстро заполнили интернет. Парень прославился тем, что мир впервые, что называется, из первых рук узнал о том, что творится в космическом агентстве НАСА, в котором этот Бишоп имел счастье работать… дизайнером. Точнее, работал он в специальном бюро при НАСА. Бюро это занималось тем, что преображало идеи передовой космонавтики в яркие картинки. Причём в прямом смысле слова. В частности Бишоп рассказал о том, что никаких фотографий других планет, звёзд и галактик никакой замечательный телескоп Хаббл не делал. От имени Хаббла к ним в бюро поступали некие цифровые данные, которые они общими усилиями превращали в образы, а чтобы получалось ещё и красиво, просто советовались с кураторами, которые, будучи мудрыми учёными, объясняли им, как и что должно выглядеть. Так что фактически Бишоп и его коллеги рисовали вселенную на компьютерах. Потом результаты их довольно нехитрых трудов выкладывались на официальном сайте НАСА, где они уже значились не иначе как «фотографиями». Поначалу Бишоп воспринял это как неудачную шутку, он был молод, ему нужны были деньги, а НАСА неплохо оплачивало его работу, и он рисовал звёздные скопления и чёрные дыры и не жаловался. Потом он узнал, что его скромные труды сама НАСА оценивает во многие миллионы долларов ни о чём не подозревавших американских налогоплательщиков, поскольку они выдавались за результаты баснословно дорогих запусков и научных исследований. Уже тогда ежегодный бюджет агентства исчислялся в добрых два десятка миллиардов долларов. Из всего, чем агентство занималось на самом деле, только эта цифра могла быть названа «астрономической». Остальное к космосу не имело ни малейшего отношения и рисовалось по-прежнему на планшете в программах типа «Иллюстратор».