– Нет, Аро, этого не случится, – твердо решила я.

– Не говори так, ведь ты не знаешь, что будет через столько времени…

– Пропусти меня, – попросила я.

Он уступил мне дорогу, открыв дверь передо мной. Я вышла в коридор, подошла к ступеням лестницы и обернулась.

Аро стоял босиком на каменном полу, обернутый простыней от пояса и ниже. Глаза выражали неподдельную грусть, а рубиновый цвет, казалось, угас, хоть среди ночи и пылал огненным пламенем.

– До встречи, госпожа Вольтури, – через силу улыбнулся он.

– Прощайте, господин Вольтури, – ответила я и сделала первый шаг прочь от него, навстречу Люциану.

По пути в аэропорт я заказала билет на самолёт, пока Деметрий вез меня в Пизу.

– Я так понимаю, – начал было он говорить о моём отъезде.

– Правильно понимаешь, – сказала я, не дослушав его слов.

– И Вы не думаете возвращаться? – уточнил он.

– Давай не будем об этом, – с сожалением попросила я.

Он остановил машину на обочине на полпути от Вольтерры, повернулся ко мне.

– Благодаря Вам когда-то я решился на признание Джейн. Она была ледяной, замкнутой, любила только своего брата и поклонялась Аро, как божеству. Теперь ближе меня у неё никого нет, – уверенно говорил Деметрий.

– Я помню нашу с тобой беседу в книжном магазине, – тепло улыбнулась я, возродив в сознании тот диалог.

– Я прошу Вас, умоляю, – продолжал он, – одумайтесь. Ещё не поздно всё исправить, и Аро снова примет Вас, я в этом уверен. Да, мы жестокие, кровожадные и безжалостные создания, однако мы способны любить, но при этом только одно существо, будь то человек или вампир… Мы ему отдаемся без остатка и посвящаем ему все свои мысли и переживания. Мы убиваем ради этой любви, потому что свято верим в эту религию.

– Деметрий, я знаю, что ты очень хочешь благополучия для своего клана, и всё это безумно верно. Так и должно быть. Но с чего ты взял, что я и есть то желаемое благо для одного из старейшин?

– Он без Вас становится другим, таким, каким был все предыдущие столетия. Это невыносимо, ведь тогда он жаждет крови и смертей. Ему становится наплевать на чувства. Он вершит правосудие, даже если оно заключается немного в другом. Он превращается в машину, которая лишена сердца.

– То есть, он превращается в вампира? Как-то странно это звучит, не находишь?

– Вампиры тоже способны на эмоции, госпожа. Вы же не позволяете ему испытывать их, уезжая сегодня из Вольтерры. Сегодня и навсегда. Я верно всё понял?