А Шаманов, канцлер Империи, правил колесницей, держа в руках золотые бразды.

И это было символично — скоро я умру, и Шаманов, вместе с Рюриком, возьмет уже другие бразды — бразды правления моей бескрайней Империей...

Мы ехали по центральному проспекту Неониневии, и всюду люди бились в эйфории и падали на колени, ибо я сиял, как Солнце. Я источал чистый солярис, и обитатели Шурмы-Н, чье собственное солнце светило слабо, жадно ловили каждую искру.

Я одаривал их чистой радостью, то был мой долг и моя работа...

— Воистину, вы достойно сражались! — говорил я, — Вы дали отпор грибоголовым. И ныне вы — сама воплощенная ЧЕСТЬ Империи. И я люблю каждого из вас, как дочь или как сына!

— И как мута... — тихо подсказала мне Лада, одаривавшаяся толпу своей белоснежной улыбкой.

Но я не понял, о чем говорит моя Императрица, и тогда Лада пояснила мне:

— У них тут часто рождаются гермафродиты. Из-за радиации. Таких людей называют «мута».

И тогда я сообразил и поправился:

— Люблю вас всех, сыновья мои, и дочери, и муты!

И я передал всем жителям планетоида мою любовь, на духовном уровне, и толпа в очередной раз взревела, и лица людей просветлели от счастья ...

Но в меня уже стреляли. Какой-то человек в черной шляпе пальнул из плазмагана.

Это было глупо. Не от него я приму смерть. Моя аура просто растворила смертоносную плазму еще на подлете...

— Свободу Шурме! — закричал неудавшийся богоубийца, — Смерть тирану! Смерть прогнившей Империи!

Но толпа уже бросилась на него, стрелявшего разорвали на куски, его черную шляпу втоптали в мостовую, еще до того, как подбежали полицейские...

Я не стал комментировать этот инцидент.

Не он первый, не он последний. Меня уже пытались убить миллионы раз, но всегда с одним результатом.

Я был бессмертен. До сегодняшнего дня, когда Словенов объяснил мне, что я встал на путь старости и гибели...

А люди всё тянули руки к моей колеснице, и какая-то женщина подняла вверх своего ребенка — уродца, покрытого паршой и с парализованными руками.

Местные дети страдали от радиации и от некачественных атмосферных фильтров, которые поставил сюда этот ублюдок Пушкин.