Сила яркости помешала его зрачкам отразить на себе содержимое кейса. Она же, помешала его рукам возжелать поднять последнее творение лучшего технолога. Ключ к его успокоению.

Это была массивная, отдалённо напоминавшая меч конструкция. Высотой серебристая рукоять была бы Алану немного выше пояса; в отличие от гарды, выполненной в виде двух крыльев – самого очевидного символа свободы, эфес лишился особой символики: на нём выгравировали спираль. Размер каждого крыла оригинальной гарды, немного превышал ладонь наследника короля. Даже учитывая это, меж символичными росписями уместилось ярко-бардовое жерло, что дымилось красным паром и кипело мелкими пузырьками. Оно источало львиную долю красных отблесков, покрывших кабинет. С противоположного края, на конце строения меча, находилась закруглённая пластина, что словно шапка надевалась на край. Она, вероятно, служила предохранителем, не позволяя «магме» утекать. Касаясь её ровной грани, на клинок была накинута скоба. Нижний её край спилили наискосок, точно как грань второй скобы. Они отлично сочетались друг с другом; идеально соприкасались, укрывая под собой бурлившую жижу. Верх третьей скобы, как и низ второй – тоже скашивался. Зато низ третьей снова был прям; он не замыкал весь чудо-меч; от него, до рукояти, испаряясь, растекалась менее яркая энергия, чем та, что горела в гарде.

Каждый элемент поразительной конструкции, однозначно наделялся своей, важной функцией. Но бессмертный учёный не забыл и о моменте наставлений; через все три стабилизатора, ровными буквами выгравировано было: «Великому королю – великий меч; великому народу – великая свобода!».

Эти слова вдохновили Алана; прочитав их, он восхитился ещё сильней. В его сердце расцвело желание прикоснуться к мечу, ощутить его мощь, стать первым из рода Кира, чья рука взгромоздит ключ к свободе от холодных тварей. Правая десница сжала волнистую рукоять. Левая – подхватила первый стабилизатор. Под слабую улыбку поднялся потрясающий меч, покрыв лицо Алана густым напором света. Ощущения контроля над кипящей «магмой» способны были захватить любую душу; это чувство власти, было самым тщеславным из всех.

Оборвался момент уединения наследника неожиданно; из открывшейся двери раздался хрипящий голос Кира:

– Алан, не стоило тебе сюда приходить.

Даже стоять королю помогал первый капитан. Кир серьёзно болел; это не скрыл бы никакой грим, хотя он и не думал им пользоваться. Волосы легендарного победителя императора всё ещё краснели. Прямо как сосуды на жёлтых белках глаз, вокруг которых ютились морщинки. Кожа короля была бледна и шершава; её близкий к кремовому цвет отлично контрастировал с чёрными венами, проступавшими на местах не укрытых одеждой. Почти каждая жила Кира виднелась сквозь кожу, самым тёмным оттенком красного, почти чёрным. Это выдавала левая рука, шея и лицо; всё остальное, укрылось от глаз. Помогал даже Кулак, что за прошедшее время покрылся сетью царапинок и потёртостей; хотя бы одна из рук не пугала симптомами сепсиса.