Она всегда отмалчивалась, почему на её крыльях есть широкое пятно темных перьев, избегала даже малейших намеков. Стыдилась? Раскаивалась? Все вместе, на самом деле.

— Об этом пусть тебе расскажет мисс Виндроуз, — Артур покачивает головой из стороны в сторону, — я все-таки не имею права говорить такие вещи за неё.

— Она заступалась за сестру, — ровно вклинивается Миллер, как-то опустошенно глядя мимо плеча Генриха, — была студенческая вечеринка у курса Агаты, младшая сестра напросилась с ней. Её зажал в углу какой-то пьяный отморозок. Агата ударила его по голове бутылкой. Слишком сильно…

— Джон… — Пейтон укоризненно щурится, одним только взглядом выписывая Миллеру выговор.

— Она не любит об этом говорить, — серафим же продолжает, не обращая на недовольство Пейтона никакого внимания, — не любит вспоминать ни годы колонии после этого — суд решил, что условного срока для неё все-таки слишком мало, ни смерти после и из-за этого случая. Она долго и болезненно умирала. Ничего радостного в смерти не нашла.

— Смерти? — Генрих недоуменно поднимает брови. — Из-за этого?

— Мать Коллинза… — красноречиво морщится Миллер, — она не простила нашей Рози смерти сына. Узнала о досрочном освобождении, подкараулила и сбила машиной. Сама потом оказалась в тюрьме, но Агате сейчас это ничем не поможет.

— Нет никакой нашей Рози, Миллер, — тихо произносит Генрих, скрещивая руки на груди, — есть только моя Агата. Я могу написать тебе напоминалку, если у тебя все плохо с памятью. На лбу тебя устроит?

Миллер прожигает демона взглядом насквозь, бледнеет, поскрипывает зубами от досады, но помалкивает. На собственное счастье!

Тем более, что от Агаты это белокрылое отродье отступилось самостоятельно. И птичку это совершенно не радовало.

После истории Миллера эмоции Агаты становятся не только понятны, но и даже удивительны. И после всего этого она решительно встала и двинулась вдоль по этой аллее, источая желание разобраться с проблемой?

Там, где любой бы локти сгрыз от досады, сетуя на несправедливость судьбы?

Благодатью Агату Виндроуз Небеса одарили совершенно не зря!

Решимость была, много. Её терпкий запах усиливался по мере удаления от дома, и по этому следу с каждым шагом от земли, принадлежащей священнику, становилось идти все легче.

Упрямая и сильная попалась Генриху птаха. Она не только вела на свет всякий демонический сброд, но еще и своей тьме противостоять находила силы. Осталось только найти, куда сейчас занесло эту несносную девчонку. Может, она уже в Лимбе? В лучших традициях потери — находится там, где её уже искали.