Под Спасенным раскинулись водные просторы. Чуть в стороне каменная гряда, что неровною дугой обрамляла берег. Роха парил над этим всем, да так, что фору мог бы дать теперь орлам. Вдали знакомые все очертания: вот грот, что вел в таинственную гавань, а вот и та из скал, что в себе хранила тайные скрижали, и чудо было в том, что она стояла невредимой. Глаза не врали… Спрятанная в красочной лагуне, среди зеленых скал, на прежнем месте, возвышалась она ровною стеною. Теперь Роха был над ней и, подобно птице, спокойно мог рассматривать ее с разных сторон. Но что это? Она, как будто молочный зуб, чей срок уже пришел, вдруг зашаталась и тут же упала, укрывшись озерной гладью.

От этого падения родилась волна и устремилась к гроту. И вот уже, вырвавшись из узкого горлышка, нацелилась она на встречу с горизонтом. Колыхнулась водная гладь и, подобно узнику, узревшему свободу, сделав рывок, побежала.

Цветущая лагуна давно уж позади. Роха неотступно следовал за ней. Под ним, как в зеркале, отражались облака. Так продолжалось до тех пор, пока впереди у прибрежной кромки не появилась какое-то размытое пятнышко.

«Что это может быть?» ― задавался Роха вопросом.

Пятнышко все приближалось, и вот уже возник неясный силуэт. Еще чуть-чуть, и все прояснилось. Это парусник, он был как на ладони перед Рохой.

«Тот самый?» – мелькнула пугающая мысль.

Вот-вот волна кораблик тот накроет.

«Нет!..» – Роха не мог с этим смириться.

И, не желая видеть того, что произойдет, Роха крепко сжал веки.

Темнота!

Когда же Спасенный вновь открыл глаза, то увидел себя лежащим в колыбели. Он был младенцем. Ему хорошо, безмятежно и тепло, но вдруг над ним нависла чья-то тень. Рохе стало страшно. Сомкнув глаза, лежал он тихо. И вот… Тень, поднявшись выше, вдруг обрушалась волной. Стихия, пришедшая издалека, ударила по колыбели и поглотила ее.

– Мама!

Слеза скатилась по щеке Рохи.

– Да сколько же еще это будет продолжаться?! Сколько терпеть?!

И тут же его руки и тело стали наливаться. Он начал увеличиваться в размерах и расти. Теперь он великан, не знающий себе равных, и мститель, пришедший суд вершить. Огненным вихрем пронесся гнев внутри Рохи.

– Да что я вам, дитя! – вырвалось чудовище из него наружу.

Молнии ударили во все концы, и в тот же миг все запылало. Огонь, рожденный им, пожрал и своего родителя. Мир обуглился и превратился в пепел.

Тьма поглотила последние всполохи.

В какой-то миг его тело снова почувствовало под собою твердь.