— Именно так его и описывают те, кто ищут. Он предпочитает топор мечу и драки миру.

Полузубый поблагодарил жреца и уволок меня с Живодером в сторону.

— Значит так, изгой. Я почти верю твоим словам. Если ты и впрямь изгой и убийца, тогда я позволю тебе жить с нами. За ограду ты, конечно, и шагу не сделаешь, но сможешь выходить из дома. Но сначала последняя проверка! Где тот мешок? Если скажешь, что утопил его в болоте, я прямо здесь перережу тебе горло.

Живодер хотел что-то сказать, но Полузубый знаком приказал ему молчать.

— Говори, норд. От этого зависит твоя жизнь! Что лучше — жизнь или серебро?

— Я перетащил мешок на другой берег Ум, там протащил его немного, а потом закинул в первый попавшийся овраг. Как описать — не знаю. Сам не уверен, что смогу отыскать то место.

— Долго бежали от реки? Где перешли на берег? Глубокий ли овраг?

Как смог, я пересказал, но в конце добавил:

— Да, может, уже и отыскали тот мешок давно!

— Что там было?

— Серебро, немного золота и кольчуга.

Полузубый принялся выспрашивать Живодера, и тот отвечал, но тоже не особо уверенно, так что бритт на время отстал от нас. И никто не поволок меня в землянку, как это бывало после каждого выхода в уборную. Я аж ошалел от такой свободы: свежий не задымленный воздух, серое мокрое небо, коровье мычание, дрожь от осенней прохлады, — и всё это мое.

Я неспешно прошелся по площади, чтоб проверить границы свободы, посмотрел на улицы и дома, снова пробрался в толпу, где жрец что-то вещал на бриттском, а люди вокруг внимательно слушали его. Потом жрец отвел мула в сторону и снял поклажу. В одном из свертков оказались железные изделия: головы топоров, молотов, гвозди, сырые крицы; в другом мешке — соль, в третьем — что-то еще. Жрец вытаскивал и отдавал всё Полузубому, а уже тот распределял вещи между поселенцами. Когда раздача закончилась, жрец отвел мула к загону для скота и пошел напрямую в один из домов. Видать, не в первый раз здесь.

— Значит, я — лазутчик, а девятирунный жрец из чужих земель — нет? — спросил я у Полузубого.

— Что, спина зажила, так сразу язык распустился? — нахмурился бритт.

— Я его в Сторборге видел. Он там с трэ… с безрунными бриттами возится, про бога-Солнце болтает. Ты же сам говорил: «Когда все бритты снова поверят в Дану и Домну…»

— Этого жреца я знаю больше трех лет. Благодаря нему мы не сдохли тогда в лесу, израненные, без припасов, без теплой одежды, без скота. Он привозит нам нужный скарб, рискуя жизнью. И если взамен он хочет всего лишь рассказать о своем боге, почему я должен ему запрещать?