Эльтудинна знобило; он дрожал, как собака на промозглой улице, и не помогало ничего, даже тепло от пола и стены. Из королевской каюты он давно перебрался в одну из нижних, убого обставленных, но поближе к горячему механическому нутру. А ему все не легчало ― только от подогретого вина и чужих голосов. Ненадолго.

Сегодня вино принесла Адинна, тоже усталая и тусклая. Она долго, с осязаемой жалостью рассматривала Эльтудинна, прежде чем нерешительно подать ему кубок. Наверное, она никогда не думала, что ее король может выглядеть так. Ведь он похудел и осунулся, и давно не мыл волос, и с трудом кивнул ей, с еще большим ― улыбнулся. ― Как ты? Что тебе сейчас снится? Она тревожно улыбнулась в ответ.

– Ничего. Вот уже несколько сэлт ― ничего.

Ее глаза, прежде золотые, серебристо сверкнули. Она была все такой же юной, он стремительно и необъяснимо старел, но одно, кроме цвета кожи и изгнания, объединяло их с самого начала плавания ― серебристые глаза. Глаза тех, кто выбрал новый путь.

Это произошло еще в первый день, когда флотилия выдвинулась: сгустился туман, в котором несколько кораблей сразу разбились о рифы, несколько ― повернули. Но прочие, большая часть, не захотели возвращаться и ждать, и заалели на деревянных носах фонари, и зазвенели переклички капитанов. Изгнанники уходили за море. Даже Дзэд с Равви не могли остановить их, заставить вернуться и снова проливать кровь. И было еще…

― Не бойся, Они сами не ведают, чего хотят, а ты возведешь Им храмы в Новой Земле. Ты слышишь меня? Ты веришь мне?

― Я слышу, ― ответил Эльтудинн мертвому врагу в своей голове. ― Я верю. Как себе.

Началась гроза. Туман стал рассеиваться и вскоре истаял, а когда суда вышли из него, все, даже белокожие жители графства Корней и графства Мыса, были бронзово-смуглыми, точно туман опалил их кожу. А глаза знати, даже мятежного младшего барона Лилии ― черноокого, как все в роду, ― стали серебристыми. Как у бога Справедливости, до того как, сойдя к смертным, он был ослеплен. Таковы были и глаза Вальина.

Покинутый мир оживал. Эльтудинн не тревожился за него. Он так и не проклял свой дом, даже самым темным уголком сердца; удивительно, но у него не хватило ни мужества, ни злости. На бывшем Общем Берегу осталось довольно тех, кто умел учиться на бедах и ошибках. Кто в день отпевания последнего светлого короля вознес благодарственную молитву не только Праматери, но и Вудэну. И за покой своего правителя, и за то, что Король Кошмаров не задул свечи всех отцов, мужей, сыновей, отправившихся в смелый, спешный, справедливо наказанный поход графа ле Спада.