— Да. — Более-менее.

— Бёртон стал отшельником, живёт глубоко в лесу и без передыху молится о спасении Эмписа руками, которых не чувствует, когда складывает их вместе. Он не замечает ран, пока не увидит кровь. Он ест, но не понимает, полон ли его желудок или пуст.

— Господи, — произнёс я. Я думал, что слепота — худшее, что могло случиться, но ошибался.

— Волки оставили Бёртона в покое. По крайней мере, хочется на это надеяться. Прошло больше двух лет с тех пор, как он приходил сюда. Может, он тоже уже мёртв. Наша группа уехала в повозке кузнеца, а я, ещё не ослепший, как сейчас, стоял и погонял кнутом шестёрку ошалелых от страха лошадей. Со мной была моя кузина Клаудия, мой племянник Алоизиус и моя племянница Лия. Мы неслись, как ветер, Чарли, окованные колёса выбивали искры на камнях, и на изгибе моста Румпа повозка буквально подлетела на десять футов в воздух. Когда мы приземлились, я думал, что повозка опрокинется или развалится на части, но она была крепкой и выдержала. Мы слышали рёв Ханы позади нас, подобный рёву приближающегося урагана. Я до сих пор слышу этот рёв. Я хлестнул лошадей, и они понеслись так, будто за ними гнались черти… как и было. Как раз перед воротами Алоизиус обернулся и Хана снесла ему голову с плеч. Я этого не видел, всё моё внимания было приковано к дороге, но видела Клаудия. Лия, слава Богу, нет. Она была завернута в одеяло. Следующий взмах руки Ханы оторвал заднюю часть повозки. Я чувствовал запах её дыхания, и чувствую до сих пор. Протухшая рыба и мясо, и вонь её пота. Мы миновали ворота как раз вовремя. Она взвыла, увидев, что мы удрали. Сколько же ненависти и отчаяния в этом голосе! Да, я всё ещё его слышу.

Вуди замолчал и вытер рот. Его рука дрожала, когда он это делал. Я никогда не видел ПТС, кроме как в фильмах наподобие «Повелителя бури», но именно его я сейчас и наблюдал. Я не знаю, как давно всё это произошло, но ужас всё ещё был с ним и всё ещё свеж. Мне не хотелось заставлять Вуди вспоминать то время и рассказывать о нём, но мне нужно было знать, с чем я мог столкнуться.

— Чарли, если ты сходишь в кладовую, в холодильном шкафе найдёшь бутылку ежевичного вина. Я бы выпил маленький стаканчик, если ты не возражаешь. Можешь прихватить один себе.

Я нашёл бутылку и налил ему стакан. Запах перебродившей ежевики был достаточно сильным, чтобы отбить любое желание налить себе, даже без здравой опаски, с которой я относился к алкоголю благодаря отцу, так что вместо вина я налил себе ещё лимонада.

Вуди сделал два больших глотка, выпив почти всё, что было в стакане, и тяжело вздохнул.