Я не стал заглядывать внутрь.

2

Дорога была ровной, и я двигался в хорошем темпе. Думал, что доберусь до ангара, о котором мне говорила Клаудия, задолго до темноты. Небо снова затянулось; земля была пустынна и лишена теней под нависающими облаками. Бабочки улетели туда, куда летали днём. Я гадал, увижу ли их снова, когда они будут возвращаться на ночёвку за городом. Волки могли держаться в стороне от домов и построек, не защищённых городской стеной, но я бы не рискнул поставить свою жизнь на это. Или жизнь Радар.

К середине утра я стал проезжать мимо первых домов и коттеджей. Чуть дальше, там, где первая просёлочная дорога пересекалась с Королевской, утрамбованная земля уступила место брусчатке из битого камня. В целом, я бы предпочёл землю, она была почти гладкой. В брусчатке же были выбоины, которые мне приходилось объезжать. На прямой устойчивость трёхколёсника была хорошей, но петлять было сложно. Иногда на поворотах я чувствовал, как одно из задних колёс отрывалось от дороги. Я компенсировал это наклоном в соответствующую сторону, как делал при поворотах на своём велосипеде, но был уверен, что более-менее резкий поворот завалит трёхколёсник набок, независимо от того, насколько сильно я наклонюсь. Я-то выдержу падение, чего нельзя сказать о Радар.

Дома были пусты, таращась окнами-глазами. Вороны — не гигантские, но довольно крупные — расхаживали по запущенным палисадникам, собирая семена или любые блестящие штуковины. Там росли цветы, но выглядели они пожухлыми и какими-то неправильными. По стенам осевших коттеджей, будто цепкие пальцы, ползли вьюнки. Я миновал странно покосившееся здание с осыпающимся известняком, проглядывающим сквозь то, что осталось от оштукатуренной облицовки. Двери болтались нараспашку, от чего проходы походили на рот мертвеца. Над ними на притолоке была нарисована кружка, такая выцветшая, что пиво в ней выглядело, как моча. Над кружкой выцветшими неровными тёмно-бордовыми буквами было написало слово «ОСТОРОЖНО». Рядом находилось помещение, вероятно когда-то бывшее магазином. Перед ним дорогу усеивало разбитое стекло. Помня о резиновых шинах трёхколёсника, я объехал стекло стороной.

Чуть дальше — теперь по обе стороны дороги здания стояли вплотную друг к другу, но с узкими тёмными проходами между ними — мы проехали через такую сильную канализационную вонь, что я поперхнулся и на время задержал дыхание. Радар запах тоже не понравился. Она беспокойно заскулила и заёрзала, от чего трёхколёсник слегка завилял. Я как раз подумывал остановиться и чего-нибудь перекусить, но эта вонь заставила меня передумать. Пахло не разлагающейся плотью, но чем-то совершенно прогнившим, возможно, каким-то нечестивым способом.