— Пожалуй, пока свежо в памяти всё это, я вам покажу один из видов теэклавелльского изобразительного искусства, — произносит Веншамея. — Во многих человеческих культурах что-то похожее есть, но у нас, замечу без ложной скромности, это искусство достигло совершенства. Это живая резьба по дереву. Забавно, что для украшения используют материалы вроде сухих листьев и цветов, мха, лишайников, костей, меха и прочего. Материал-то мёртвый, но создаёт ощущение жизни. Я надеюсь, добыть хороший кусок мягкого дерева — где-нибудь в мой рост, если можно — и горстку всяких таких штучек будет нетрудно. Сооружу что-нибудь такое, что украсит эту лужайку. Конечно, если хозяева не возражают.

— Да что за жизнь без искусства! Чтобы мы возражали против красоты! — смеётся Найя.

Коллективными усилиями Веншамею просто обвешивают всем необходимым: и материалами, и инструментами — разнообразными ножами, резаками и стамесками.

— Ну, вперёд, — шепчет бывшая теэклавелльская королева и принимается за работу.

Сколько проходит времени, не замечает никто. Внимание каждого полностью поглощено процессом, увлекательным и изящным. Но, как бы внимательно за ним ни следили, вся картина раскрывается только в завершённом виде — то есть тогда, когда к вырезанным фигурам в нужных местах Веншамея добавляет сухие листочки, цветы, кусочки меха, лишайников и даже костей. На куске дерева оказывается великое множество причудливо переплетающихся животных: теэклавелльских — бабочек, ящериц, певчих, дятлообразных и гусеобразных птиц, мышевидных грызунов, белок, оленей, львов и волков, и местных, самобытских — шлангоносов, торопышек, повторюнов, люциферок, термитов-беляков, жуползней и летюленей. Всё это многообразие точно вписано в контур довольно-таки произвольного куска старого лешего дерева.

— Просто невероятное украшение! Спасибо! — благодарит автора шедевра Ксандер.

— Что-то это мне напоминает… вспомнил! Веншамея, а Арчи Мольбодо — не теэклавеллец? — интересуется Витс.

— Нет, но его работы сильно повлияли на нашу культуру, — отвечает Веншамея и с некоторой напускной скромностью добавляет: — Вот такие вещи я иногда творю своими кривыми руками.

— Кривые руки! Да ты чё ваще! — искренне возмущается Накет. — У тебя, блин, руки гения! Талантище!

— Думаю, дело просто в практике, — пожав плечами, хмыкает Яарвокс, стараясь скрыть абсолютно те же чувства, что овладевают Накетом.

— Не думаю, что у меня какой-то там особый талант, — улыбается в ответ Веншамея, — но в моей семье искусство живой резьбы по дереву всегда ценили высоко. Ну и практика, да, куда без неё.