Вскоре ноги Тальвега растворились, руки слились воедино с головой, вся масса тела сомкнулась в единый темный моноблок, который обтекали порывы темно-синего ветра. Моноблок вытянулся, принял элегантную аэродинамическую форму и постепенно из коричневого превратился в фиолетовый. Порывы ветра по-прежнему плотно накрывали его. Похоже было, что синий растворился в

257

центре скалы, потому что фиолетовый, в свою очередь, перешел в индиго. Одновременно весь блок стал как будто легче, утратил плотность, превратившись из камня в сиреневую лаву, из лавы в воду, из воды в чистый воздух. Ветер по-прежнему огибал то, что в начале было телом Тальвега, но оно больше совершенно не походило на плотную материю, теперь это была обтекаемая капля, жидкий кокон и, если уж высказать мою мысль сполна, — возможно, хрон. Я прищурилась, стараясь рассмотреть, что внутри этого хрона, чья оболочка была совсем не так прозрачна, как оболочка вераморфа. Внутри….

— Ты тоже видишь два узла, Сов?

— Какие два узла?

— В хроне!

— В каком хроне? В скале? Лично я вижу два огонька, большой и маленький.

— Это она!

— Кто она?

— Маленький огонек, это она, это Каллироя!

) Глаза у Ороси были как два черных рубина, которые неожиданно погрузили в воду. Не предупреждая, она бросилась к хрону, из которого еще не вышел Тальвег. Как только она прошла через оболочку, то Ороси не стало, а на ее месте появился красивый рыжий хищный зверь. Он приблизился к кокону и стал мордочкой что-то вынюхивать. Кокон весь засветился, зверь широко раскрыл пасть и сомкнул ее, ухватив оранжевый огонек внутри, вырвав его, как из плаценты. Затем зверь побежал к нам со светящейся добычей в зубах, точь-в-точь как если бы львица хотела перенести своего детеныша. Она еще не вышла из хрона, как огонек рассеялся сначала по всей мордочке, а потом и по всему телу зверя. Ороси с Тальвегом вышли

256

из хрона одновременно, Тальвег весь бледный, ползком, а Ороси на четвереньках.

— Получилось, я взяла немного себе! — в конце концов, немного успокоившись, проговорила Ороси.