Кто-то затопал по трюмовому трапу, над головой мелькнул свет масляного фонаря.

— Томми! Ты где, бездельник? — позвал меня скрипучий старческий голос. — Спрятался и дрыхнешь? Выходи, бранить не буду, капитан велел выкатить команде бочонок рома, я добрый… Сейчас выберу ром, потащишь наверх… Ты что тут развалился? Чего мычишь?

Крысы, будто услышав команду, вздыбились, качнулись и покатились волной. Она с разгона накрыла старого кока, опрокинула его навзничь. Старик страшно вскрикнул, но крысы тут же забили ему рот, и я услышала треск живой кожи, рвущейся под сотнями мелких острых зубов. О’Бройн мычал и булькал — крысы рвали его горло. Фонарь выпал из судорожно дергающихся пальцев, откатился в сторону — я потянулась за ним, но наткнулась на живое, мохнатое, жесткое. Красноглазая крыса сидела у моих пальцев и щерила длинные желтые зубы. И тогда, будто меня расколдовали, я снова обрела голос. Я закричала. Я орала и голосила, не умолкая, пока не лишилась чувств.

Пришла в себя я оттого, что кто-то лил на меня морскую воду и хлестал по щекам. Я открыла глаза и увидела боцмана. Лицо у него было перекошенное, багровое от злости и страха.

— Говори, что это было! — гаркнул он. — Соберись, ну!

— Крысы, — выдохнула я. Во рту было солоно, закушенные щеки кровили. — Крысы напали… Сотни…

— Ты что несешь, сопляк? — мистер Блау отвесил мне новую пощечину, так что голова дернулась и треснула губа. — Крысы не бросаются на людей стаей…

— Довольно! — вклинился второй помощник. — Мальчишка бредит от страха, дайте ему продышаться.

— Где О’Бройн? — выдавила я. — Он… они его кусали…

Оливер Валентайн наклонился и посмотрел на меня своими странными, слишком светлыми глазами.

— О’Бройн ночь не переживет, — медленно сказал он. — А если господь к нему добр, умрет в ближайшие же минуты. Ничего и никого в трюме больше не было, Том, только ты и он.

— Спросите его!

Лицо Оливера исказилось, будто от боли.

— У старого Роджера больше нет ни языка, ни губ, — сказал он.

Все снова почернело, я уронила голову и еще успела услышать, как затылок гулко стукнул о доски палубы.

Оливер

— Что-то надвигается, — капитан Дэвидсон сидел на каютной койке, набычившись, сжав поросшие рыжим волосом кулаки. Взгляд его метался по переборкам, будто мистер Дьяволсон пытался разглядеть таившееся в плотно пригнанных досках зло. — Что-то скверное, очень скверное. И кто-то стал его проводником… Молчите, Валентайн? Вам нечего мне сказать?

Оливер откашлялся. Три часа назад в страшных мучениях умер старый О’Бройн. А ещё часом позже на мидель-деке нашли забитую за кранцы с артиллерийскими ядрами голову первого помощника О’Рили. Голова умостилась по центру кровавой лужицы, смотрела единственным уцелевшим глазом, скалилась безгубым ртом.