— Ничего, что девочка, король и королева так молоды, у них еще уйма попыток, — говорила торговка хлебом, и звала меня в кладовку за амбаром, тёмную и жаркую, чтобы я проверил качество муки. Ведь мы покупали так много хлеба. Я шел, держась за ее мягкую руку, проверял. Мука как мука.

О том, что случилось в замке, я узнал спустя целую неделю.

Королева оказалась ведьмой из далеких земель и отравила молодого короля. Сразу несколько советников заявили о своих подозрениях, Лару тут же бросили в темницу, и после небольшого допроса она во всем созналась. Двоюродный брат Арвая, теперь наследник престола, никак не мог решить судьбу своей маленькой племянницы. С одной стороны, королевская кровь, с другой — ведьмино семя.

Учеников у меня за последние три года стало уже больше сотни — целая армия. В дальних комнатах подземелья была сокровищница и арсеналы — Арвай был щедр, мы были богаты и хорошо вооружены. Мы были сильны.

Я выбрал двоих учеников — тех самых, первых, чтобы довести меня до Цагаана. Лесными тропами, через топи, прямо под стены города.

— Усэй, — сказал, волнуясь, Мунх, сильно выросший мальчик с легкой походкой. — Позвольте нам пойти с вами. Вы — великий воин, но вы слепы, усэй.

— Я знаю, — сказал я. — И мне не нужно стараться осветить темноту. Я могу быть ее частью. Откатывайте камень.

Упираясь, вдвоем они откатили огромный булыжник от скалы. Я протиснулся в тайный вход и пошел по подземелью. Я шел быстро и боялся, как никогда прежде. Не за себя всегда страшнее.

Одна из моих юных подруг была дочерью тюремщика, я помнил повороты. Я вспомнил и её — светловолосую, капризную, пугливую, но очень страстную. Она когда-то показала мне «королевское крыло» темницы.

Я давно не убивал и жалел, что снова придется, но я не мог рисковать, что тот или иной тюремщик очнется и поднимет шум. Чтобы добраться до Лары, мне пришлось перерезать четыре горла. У предпоследнего мертвеца нашлись ключи, один из них подошел к решетке «королевского крыла». Войдя, я затушил факелы. Пусть всем здесь будет темно, как мне.

— Лара, — позвал я шепотом. — Лара.

— Усэй, — тихо отозвался голос. Потом она впервые позвала меня по имени. — Ерден, я здесь.

В камере пахло очень плохо — застарелым физическим страданием, дерьмом и плесенью. Воздух не двигался, окон не было, мы были глубоко под городом. В углу горела свеча из дешевого жира. Лара лежала на соломенном матраце на полу, а на скамье у стены сидела полная женщина средних лет, держала на руках полугодовалого младенца и вздыхала от удивления.

Я опустился на колени перед Ларой, нашел рукой ее плечи, погладил по лицу. Сухие губы дрогнули, прижались к моей руке.