— А я смогу выбирать, где и у кого родиться?

— Нет. С изнанки ковра рисунка не видно.

— Слушай, вот бы я у тебя родилась. Было бы весело, да? Ты же будешь детей рожать?

— Нет.

— А сигарет точно не осталось?

— Нет.

— А что вы еще умеете? А вот как ты дерёшься и стреляешь — это тоже магия и летум?

— Нет, это ежедневные тренировки с четырех лет.

— А вы сами-то бессмертны?

— Нет. Слушай, Ян, спи давай уже. Пока ты не заснёшь, день не сменится и завтра не настанет.

— Спокойной ночи, Тань.

— Спокойной ночи, Янка.

Мы медленно ехали по аккуратной, полосато постриженной зеленой лужайке. Пахло травой и кварцем. Янка вертела головой по сторонам. Пожала плечами, поймав мой вопросительный взгляд. За деревьями показался красный прямоугольник, который оказался макетом старинного автобуса в натуральную величину, только плоским, двухмерным, как театральная декорация.

Бок автобуса состоял из множества дверей, на каждой из которых была большая репродукция картины и надпись «Проспект Ленина-КосмоЗоо». Я затормозила Мотю посередине, между Джокондой и Боярыней Морозовой.

— Ой, смотри, робот Вертер! — сказала Янка восхищенно.

Рядом с автобусом сидел печальный худой человек с длинным носом и ровно постриженными волосами до плеч. На нем был серебристый блестящий комбинезон, а на коленях он держал большую коробку бобинного магнитофона «Астра», у меня дома был такой же. Когда двигатель мотоцикла заглох, мы услышали, как хор мечтательных детских голосов поёт из магнитофона «Прекрасное Далёко».

— Отправляйтесь в КосмоЗоо, — по слогам сказал мужчина, и хитро посмотрел на нас исподлобья. — Вам туда.

Я ткнула Яну локтем в бок.

— Он хороший или плохой? Ему можно верить? И почему он робот-то? Вроде мужик как мужик.