- Не уверена, что теперь. Но сказал, чтоб была поосторожней. Ты одержим. Чем?

- Статистической ошибкой, - говорить над морем легко.

И дышать тоже.

И холод этот, он остается снаружи. Старая куртка неплохо держит тепло, как и свитер, и эти вот чужие носки из собачьей шерсти. Сказать кому из старых знакомых, так не поверят.

И к лучшему оно.

Бекшеев сделал глубокий вдох, и показалось, что этот, солено-горький сырой воздух, проникая внутрь тела, выдавливает оттуда что-то, болезненное, гнилое. Дымы Петербурга? Собственные страхи? Что-то кроме?

Не важно.

Зверь почти исчез, но Зима стоит. Рядом. А ведь тот, кто убил, почему он просто не сбросил Мишку? Тут ведь толчка хватит, если к краю подвести.

Или…

Убийство действительно было спонтанным. Он просто не успел просчитать последствия.

- Так что за ошибка-то? – она явно не отличалась терпением.

Княжна Одинцова.

Скандальный брак, потому что война войной и всякое случается, но это же не значит, что можно нарушать законы высшего света? А Одинцов нарушил. И она тоже. Но она вряд ли вовсе догадывалась о существовании тех душных законов. Одинцов же… поверил, что все изменится?

Или не подумал?

Бекшеев заставил себя выдохнуть.

- После… инсульта дар мне заблокировали.

А глаза у неё цвета здешнего моря.

- Скажем так. Сперва я мало что понимал. Честно говоря, и вспоминать не люблю, и вспоминать особо нечего… первое время вообще прогнозов не давали. Что выживу, это да, было ясно. А дальше… останусь ли парализован? Частично парализован? Сохранится ли речь? В целом разум? Насколько он поврежден.

Страх.

Вот что он испытывал тогда, когда действие лекарств ослабевало. Всепоглощающий страх, который лишь усиливался, когда приходила Наденька. Она старалась быть хорошей женой, но тоже боялась. И понять её можно было, но от её страха чувство неправильности беспомощности становилось оглушающим.