Идея была не самой лучшей.

Бекшеев подозревал это с самого начала, но сейчас, глядя на расстилающийся вокруг лес, окончательно в том уверился.

Шаг.

И чавкает грязь под сапогами. Сапоги чужие, слегка великоваты, но если на носок, то самое оно. Так ему сказали. И носки выдали, тоже чужие, пусть даже чистые, выстиранные до скрипа. Из собачьей шерсти. И свитер такой же. От него неуловимо пахло чердаком и хозяйственным мылом. И хотелось отказаться, гордо заявить, что он своей одеждой обойдется. Но это было бы полной глупостью.

И Бекшеев смолчал.

Матушка вот насмешливо посмотрела, будто догадываясь и о мыслях, и о сомнениях. И снова не стала отговаривать. Наоборот, во взгляде её примерещилось одобрение.

Ничего.

Справится как-нибудь.

- Далеко тут?

- Если до берега, то километра два будет, - сказала Зима, прищурившись.

Зверь держался рядом.

И стал с прошлого раза будто больше. Стала. Это самка. Хотя, конечно, звери к размножению не способны. Об этом много писано. Влияние силы на живой организм не проходит бесследно.

А еще писали о том, что реакция отторжения – естественна. Как и подспудный ужас, который испытывает человек при виде зверя.

Ужаса Бекшеев не испытывал, равно как и отторжения. Одно лишь голое привычное любопытство.

- Может, вы назад? – предложила Зима.

- А вы?

- А я с нею, - Зима потрепала существо по холке и то вяло качнуло хвостом. – Пройдемся туда, а потом к Яжинским. Я вот подумала, что Мишка, если что и нашел, то вряд ли далеко от дома. Если далеко, его бы раньше хватились. А так он уходил на час-другой, потом возвращался. И стало быть, место где-то там, в очерченном круге.

Хорошо бы.

Пару километров Бекшеев как-нибудь да выдержит. Постарается.