Но ничего…

Мы справимся.

След выводит к дереву. Старое, некогда расколотое молнией надвое, оно все-таки выжило. Накренилось, вытащив из земли темные тяжи корней. И устояло. Даже после вчерашней бури устояло.

Упрямое.

Одна часть его вытянулась параллельно земле, опираясь на толстенные ветви, будто на подпорки. Другая держалась прямо.

А в развилке самое оно для лежки.

Я прищурилась. Запах апельсина улавливался, но слабо. И еще запах человека. Впрочем, его я ощущала этаким эхом, доносящимся от Зверя.

Что-то не то было в этом запахе.

Что?

Я всматривалась в темноту до рези в глазах. И решилась-таки двинуться. Осторожно. Плавно. Вписываясь в круговерть сумеречных теней. Дождь ведь тревожит лес.

И старый лист, цеплявшийся за ветку всю зиму, срывается под тяжестью капель. Падает. Задевает тончайшие прутики. И капли стекают по коре.

Мелькает птичья тень.

И ночь разрывается гулким уханьем филина.

Девочка тоже идет.

Ближе.

И еще ближе.

Шаг за шагом.

Вокруг дерева – кустарник, но низкий, в таком не спрячешься. Хотя… там шага три. Успею? Молчун, конечно, спец, но десять лет прошло…

И я даю сигнал Девочке. И та отвечает протяжным душераздирающим воем.