Дома.

Сарай, с которого стащили упавшее дерево. Двор. Пара машин. Надо же, незнакомые… те самые рыбаки, которым была обещана Янка?

Дымок.

Мужик вышел на крыльцо. Следом еще один. Этого я узнала. Яжинский. Что-то говорит, но не расслышать, что именно.

Не важно. Молчун к людям не сунется. А вот где-то рядом… взгляд мой скользил по опушке леса. Высоких деревьев хватает, а разглядеть…

Нет, мы иначе.

Я мысленно окликнула Девочку.

Полукругом, сарай в центре. С той стороны – берег, туда бы Янка не сунулась.

- Что она делает? – поинтересовался Бекшеев шепотом, будто услышать его могли. Дождь усилился, и теперь вода размывала не только картинку, но и звуки.

- Тут, - я продавила носком землю. – Сарай. Она пойдет полукругом, держа в центре. Куда бы Янка ни двинулась, полукруг пересечет линию следа.

Если там остался след.

Это наша единственная надежда.

- И нам нет нужды выходить на открытое пространство, - заключил Бекшеев.

Зубы его мелко стучали, да и сам он трясся, хотя холода явно не замечал. Уцелеем, его матушка с меня шкуру спустит.

Или нет.

- Именно, - я все же принюхивалась, пытаясь уловить среди дыма ту самую навязчивую нотку апельсина. Не получалось, да и не могло получится, но хоть какая-то иллюзия действия.

Я услышала зов Девочки – вот же умница – когда почти уже решилась выйти к сараю.

След.

Был след.

- За мной, - сказала я Бекшееву.