Ёсио крепко сжал кулаки, чувствуя, как боль от впившихся в ладони ногтей помогает прийти в чувство. Надо же было так облажаться!

— Где? — только и сумел выдавить из себя он.

— Ведьма сбежала, и полицейский с хозяином балагана отправились за ней, — с готовностью ответил Исибаси.

Но того, что действительно волновало Ёсио, он так и не сказал.

— А Уми?

— Её я не видел. Когда нашёл вас, никого тут не осталось…

Вдруг стоявший поблизости шатёр вспыхнул пламенем. Исибаси и Ёсио одновременно вздрогнули и невольно попятились.

К демону это всё, хватит с них на сегодня колдовства!

К демону ведьму и хозяина балагана — у них свои тёрки, в которые Ёсио влезать не намерен.

К демону тайную полицию — разбираться со всем дерьмом, которое тут сегодня случилось, они будут потом.

Всё, что сейчас волновало Ёсио: куда подевалась Уми? Могла ли она прийти в себя и сбежать?

Но Ёсио достаточно лет прожил на свете, чтобы не верить пустым надеждам. Перед глазами всё ещё стояло видение, как рукав кимоно Уми потемнел от крови, как она стекала с безвольно опущенной руки и багровыми бусинами отмечала каждый её шаг…

Пускай она просто будет жива, пускай…

— УМИ-И-И! — что было мочи заорал Ёсио, но ответом ему послужил лишь очередной удар грома.

Исибаси что-то начал говорить ему, но Ёсио уже не слушал. Не разбирая дороги, он помчался прочь с проклятой поляны. Прочь — мимо последних сражавшихся: кто-то из одурманенных ведьмой горожан до сих пор ещё мог стоять на ногах.

Нельзя было медлить — он и без того потерял достаточно времени. Он никогда не простит себе, если не сумеет уберечь её…

Сверкнула молния, и впереди Ёсио увидел человека. Он бежал, но бежал как-то уж слишком медленно, словно нёс что-то тяжёлое.

Или кого-то.

Всё ещё не веря в свою удачу, Ёсио помчался следом, огибая призрачно белевшие в темноте шатры. Щелчок взводимого курка заставил Ёсио сбавить шаг. Звук раздавался совсем близко — это был или кто-то из своих, или же из недобитых артистов.

Когда сверкнула очередная молния, Ёсио шагнул за шатёр, где, по его прикидкам, затаился тот, кого он преследовал. И из темноты на него сверкнул знакомый тяжёлый взгляд.