Может, произошла какая-то ошибка, и Ёсио ни в чём не виноват?

Но обманывать саму себя у Уми получалось плохо. Пока что всё указывало на вину Ёсио, но никак на его непричастность к этому неприятному делу. Она доверилась ему, рассказала об управляющем, и Ёсио, похоже, в тот же вечер решил замести следы, чтобы остаться безнаказанным…

Уми без особого успеха пыталась осмыслить услышанное, но пока всё, что она понимала сводилось к одной простой, но жестокой истине.

Ничто уже не будет, как прежде. Никогда.

— Но есть и хорошая новость, — Томоко наклонилась к Уми и потрепала её по локтю. Заплаканное лицо домоправительницы снова озарила радостная улыбка: как и в тот миг, когда она только переступила порог комнаты Уми. — Идём-ка. Ты должна увидеть всё сама.

Уми готова была последовать за Томоко куда угодно, лишь бы это помогло ей отвлечься от безрадостных мыслей о том, что теперь ждёт клан Аосаки и её саму.

Но, вопреки ожиданиям Уми, Томоко повела её не вниз, а дальше по коридору, мимо собственной комнаты. Похоже, они направлялись в то место, куда Уми не заходила вот уже почти четырнадцать лет.

С того самого дня, как Миори Хаяси сбежала, Томоко была одной из немногих, кто верил, что она вернётся. Продолжала наводить порядок в её комнате, будто бы со дня на день ждала приезда своей госпожи. С той поры Уми была там только один раз, чтобы убедиться, что отец не солгал ей. Что мать и впрямь оставила их.

Двери в комнату матери были плотно задвинуты, но даже отсюда Уми чувствовала, что теперь она не пустовала, как раньше.

Неужели…

Горло сдавило, ноги будто приросли к полу.

— Зачем ты ведёшь меня туда? — вопрос прозвучал грубее, чем хотела бы Уми, но слова уже прозвучали, и их нельзя было вернуть назад.

Ничего, ничего уже не вернуть…

Томоко остановилась и с непониманием уставилась на неё.

— Госпожа Хаяси вернулась. Я думала, ты будешь рада повидаться с ней.

С какой стати она должна испытывать радость? В груди разгоралась тлевшая долгие годы ярость. Уми казалось: ещё немного, и она разорвёт её изнутри, вырвется наружу, утопит всё в пламени, словно дыхание огненной горы...

Но оставалась ещё надежда, что произошла какая-то ошибка. Уми пристально посмотрела на Томоко, пытаясь отыскать на её лице хотя бы малейший намёк на то, что она пошутила, увидеть хотя бы бледную тень лжи в её глазах.

— Я ценю, что ты пытаешься отвлечь меня от плохих известий, но, надо сказать, ты выбрала не самый удачный предмет для шуток.

Томоко побледнела.

— Хорошего же ты мнения обо мне, раз считаешь, будто я способна смеяться над такими вещами!