Байрона словно окатили холодной водой…

— А что сыграть? — он понимал, как по идиотски звучит его вопрос, но поделать ничего не мог.

— Все равно. Главное — пожестче. Чтобы отвлечься.

Он никогда не знал Митоса. Такого Митоса. Быстрые, продуманные движения. Каждый удар вполне мог стать последним для Дункана. Но он не мог позволить себе ошибиться.

Казалось, что весь мир двигался с ними в этом злосчастном поединке, подстраивался под их темп. Только сейчас Дункан понял, почему именно Митос был Смертью. Непредсказуемый, безразличный ко всему. Беспощадный, но напоминающий хищника, играющего с жертвой.

Но даже по его лицу было заметно, что этот поединок давался ему нелегко. И то, что ему мешало, было не снаружи, а внутри.

Где?! Где теперь его Адам? Ехидный, наглый, но родной Адам?!

«Ты оставил его в Бордо».

Сердце сжалось. Клинок Митос чуть не рассек ему бровь.

Нет. Он не имеет права на такие мысли. Поверить в правоту Митоса — это значит обречь себя на поражение. Лишиться последнего шанса на победу.

А ему нужна эта победа?

Дункану начало казаться, что из мира исчезли все звуки, кроме двух, кроме звона клинков и стука сердец. Воздух словно потяжелел. Он давил на тело, а каждый вдох был тяжелее предыдущего.

Дункан Маклауд не имел права на ошибку, но все-таки ее допустил. Катана упала на землю, ее хозяин опустился на колени и поднял взгляд на Старейшего. Торжества в его лице Маклауд не увидел. В глазах Митоса не было ничего, кроме какого-то потустороннего огня.

— Знаешь, а умирать от рук друга все-таки легче.

Откуда взялись силы, чтобы это сказать?

— Тебя невозможно понять, Горец. Меня ты называешь то другом, то предателем. Знаешь, что я старше тебя, но плюешь на мой опыт. То ты не слышишь меня, когда я кричу тебе о твоих ошибках, то замечаешь, как я шепотом предупреждаю твоих врагов. И не можешь поверить, что твои враги могут быть моими друзьями. Да и не только моими — на мгновенье он затих — Ты называешь меня другом и продолжаешь верить, что я смогу тебя убить.

Второй клинок отлетел в сторону, туда, где лежала катана.

— Что, что ты делаешь? — рана начала затягиваться, говорить стало значительно легче.

— Ровно то, что ты видишь. Смешно, но вспомни — ведь Байрон тогда спросил меня тоже самое. Выходит, в чем-то и вы похожи.