Алина прерывисто вздохнула и на мгновение прикрыла глаза. Она почувствовала опустошающее облегчение, к которому почему-то примешивалась отчетливая и горьковатая нота разочарования.

— Спасибо огромное, — сказала она с чувством. — Вы мне очень помогли. Правда.

— Рад, если так, — Генрих Осипович подошел к двери, обернулся и снова посмотрел на Алину долгим печальным взглядом человека, мудрость которого рождена многим и прискорбным жизненным опытом. — Тебе бы отдохнуть, Алина Сергеевна.

— Да. Обязательно. Непременно. Спасибо еще раз.

Левин кивнул на прощание и вышел.

Ну вот и итог. Это тот нож. А значит, и тот убийца, голова которого была отсечена, словно гильотиной, огромным стеклом. Возмездие, более суровое и справедливое, чем человеческое правосудие, свершилось. Только откуда тогда это чувство странной неудовлетворенности?..

Алина открыла ящик стола, на мгновение задержала взгляд на завернутом в прозрачный пакет огромном кривом тесаке, который притаился там, как уснувшее, но все еще опасное гигантское насекомое, положила поверх него пластиковую папку с результатами анализов и вышла из кабинета.

В большом холодном зале лаборатории по-прежнему горел яркий свет, но хирургическая лампа была уже выключена, а останки прикрыты белой плотной тканью. Ассистентка сидела в углу и читала. Увидев Алину, она закрыла книжку и встала.

— Лера, спасибо большое, ты можешь идти.

Алина подошла к столу и остановилась, глядя на белое полотно. Лера неуверенно шагнула в сторону выхода, потом повернулась, посмотрела на Алину и осторожно спросила:

— Алина Сергеевна, все в порядке?

Алина подняла голову и заставила себя улыбнуться. Улыбка вышла слабой и вымученной.

— Да, конечно. Результаты анализов я получила, общее заключение доделаем завтра. Спасибо тебе еще раз. Да, и когда будешь выходить, скажи санитарам, что мы закончили, пусть перенесут останки в морг. Повторным захоронением я потом займусь лично.

Лера кивнула и вышла. Каблучки звонко простучали по плиткам пола, хлопнула дверь, и наступила тишина, только лампы слегка гудели, заливая помещение бесстрастным неживым светом.

Алина еще минуту молча постояла рядом с накрытым простыней столом, потом осторожно откинула ее край. Череп взглянул на нее черными провалами глазниц. Алина протянула руку и бережно прикоснулась кончиками пальцев к потемневшим костям.

— Прощай, мама, — чуть слышно прошептала она.

Потом решительно накинула обратно белое покрывало и, не оборачиваясь, вышла из лаборатории.

Коридоры морга в этот поздний час были пустыми и гулкими. Санитар из ночной смены в распахнутом синем халате катил перед собой дребезжащие трясущиеся носилки, на которых покачивалось тело, накрытое серой простыней. В районе груди на ткани проступали бурые пятна.