И никакого оружия.

На ум мне вдруг пришло зеркало: без оправы, узкое, крохотное. Его можно было разбить максимум на два с половиной осколка. Такое висело в одной из камер, и оно чудом врезалось в мою память, давая надежду на спасение.

За спиной что-то упало и треснуло. Я закрыла глаза, затем открыла их, позволяя знакомому теплу понести меня по течению. Течение неизведанное, но глубокое, со странным холодком в горле, будто я нечаянно проглотила мятный леденец.

«Ее сила – не слова. Ее сила – желание».

Я нашла взглядом лицо Другого за стеклянной дверью, виднеющееся в толпе, что пыталась ее снести. Сара стояла рядом и кричала на Себастьяна, смотрящего на нее с безмятежным покоем. Она ударила его наотмашь, а затем, увидев, что тот даже не моргнул от этого, что-то вскрикнула. Лицо Себа вытянулось, а в следующую секунду его силуэт растаял как очередной мираж. Вместо него рядом с Сарой появилась неказистая, плавающая тень.

– Шон, – расслышала я сквозь ватные стены. – Снеси камеру!

Тень пошла рябью, явно не справляясь со своими обязанностями. Сара принялась колотить по Шону руками, и тот, не сдержав напора, распался на клочки других маленьких теней.

– Слишком много всего, – выдохнул Крис над моим ухом. – Ему тяжело.

Но у него начинает получаться.

Я услышала, как камера заскрипела, треща по швам, будто ее тянули на части. Сара нетерпеливо притопнула, выжидая. Момент, когда она доберется до нас, оставался лишь вопросом времени. Я снова взглянула на Другого, подперевшего собой стену в коридоре. Он наблюдал, и изгиб его рта выдавал зудящее желание сверкнуть белоснежной улыбкой. Я никак не могла понять причину его предательства. Разве он не просил меня соединить его и Криса воедино?

Губы Другого зашевелились. Я отвлеклась от суеты, от толпы и от Криса, мечущегося по углам и пытающегося собраться с мыслями. Силясь разобрать, что Другой говорит, я подошла ближе к стеклу.

Другой повел снизу рукой, изображая пальцем круг, а затем снова что-то прошептал и кивнул мне через плечо. Я обернулась.

У противоположной стены, разбитое на две с половиной части, лежало зеркало. Ему было не место в изоляторе для душевнобольных, я знала это, как знала и то, что ответственна за его появление.

Я подошла и, наклонившись, аккуратно подобрала самый крупный осколок, зажав его между пальцами. Когда я повернулась с ним к Другому, взгляд того смягчился. Он одобрительно кивнул, а затем показал пальцем прямиком на Криса, стоящего перед дверью. И я наконец-то разобрала, что за слова срывались с его бесшумно двигающихся губ: «Ты уже делаешь это». А после губы скривились в улыбке и шевельнулись иначе: «Спаси его. Ты обещала мне».