– Быть придурком не так уж сложно, – подтвердил мои опасения Крис, галантно поправив на мне рубашку, задравшуюся до трусов. – А просто притвориться им и того проще.

Мы поцеловались, но длилось это недолго, потому что я отскочила, пристыженно зажимая собственной рот. Крис застопорился, но придвинулся снова, качая головой.

– Ты ведь не думаешь, что она отрезала тебе язык на самом деле? – прошептал он, умиляясь моей наивности. – Мы в театре, Джейми. Это все Шон. Пожалуйста, впредь слушайся меня.

Он чмокнул мой лоб, а руками прижал к себе. В кои-то веки я снова почувствовала себя в безопасности: закрыв глаза, я вжалась в Криса, молясь о том, чтобы мгновение продлилось как можно дольше, но суровая реальность (или псевдореальность) не заставила себя долго ждать.

Если ты здесь, то где тогда Другой?

Я будто сказала это вслух, потому что в следующее мгновение дверь открылась, впуская в камеру сразу двоих. Одежда у Криса и Другого была одинаковой: джинсовка поверх рубашки и темные штаны. Теперь даже Сара бы не различила их. Впору было приклеивать на спину Крису желтый стикер, чтобы не запутаться самой.

– Я нашел твоего бойфренда, – сказал Другой, выдвигая перед собой Себастьяна, перепачканного в синем порошке. – Он прятался в каморке для швабр.

– Я не прятался! – огрызнулся тот, отряхиваясь и вынимая из волос паутину. Себастьян по-девчачьи взвизгнул, сбрасывая с себя паука, заблудившегося в его шевелюре. Закатив глаза, Другой безразлично раздавил его ногой. – Сара просто заперла меня в чертовой кладовке! Ну да, зачем заморачиваться с родным сыном? Хоть бы в роль эпилептика какого-нибудь сунула, ей-богу! Это оскорбительно!

– Может, мне вернуть его туда, откуда взял? – предложил Другой, потирая подбородок. – Зачем он вообще нам нужен? Мы и так выберемся.

– Понадобится помощь, – заверил Крис, и я сделала вид, что не заметила, как многозначительно он покосился на меня. – Нужно больше времени. Джейми не может говорить…

– И что? – спросил Другой так равнодушно, будто дар речи и впрямь не нес никакой полезной функции. – Как это влияет?

– Она говорит, – пояснил Роуз устало. – Когда меняет сон. Озвучивает действия. Ты что, забыл? Она не может менять сны будучи немой!

Другой посмотрел на него как на умалишенного.

– Ты что, издеваешься? Ее сила – это не слова. Ее сила – желание.

– Не надо говорить так, будто ты знаешь о ней все на свете, – прошипел Крис, будто ревниво.

– А ты думаешь, что знаешь о ней больше? – нахмурился Другой, и они почти столкнулись лбами, стоя на опасно короткой дистанции друг от друга. Себастьян встрепенулся, пытаясь влезть между. – Ты носишься с ней как с писаной торбой, в то время как она отнюдь не из хрусталя! Она из стали, друг мой, но если ты и дальше будешь потакать ее неуверенности в себе, то она расплавится. Закалка – вот что стали требуется, а не твои шелка и пляски. Иначе мы никогда отсюда не выберемся!