– О, мой пунш! Ты так мила, маленькая Верховная. Я уж подумала, этот слизняк Чарльз совсем бесполезен. Что режиссер кошмарный, что лакей… А где он, кстати?

– Отправила его домой, – вежливо улыбнулась я, сложив руки на коленях.

Аврора нахмурилась и, сделав еще затяжку, затушила сигарету прямо о грань бокала. Взяв в руки стаканчик с пуншем, она пожала плечами, отхлебнула чуть-чуть и отвернулась обратно к сцене, дирижируя в такт джазу. Аврора растворилась в своем мюзикле, напрочь забыв обо мне, будто это было ничуть не странно – встретить меня там, где она пряталась от всего мира.

Аврора Эдлер пряталась. Я вдруг осознала это так же четко, как прежде осознала то, что мне нужна ее помощь.

– Что с тобой? – спросила я в лоб, и Аврора, поведя бровью, взмахом руки попросила у официанта еще вина.

Ее подводка, подчеркивающая бирюзово-аметистовые глаза, была смазана под ресницами и потекла в уголках глаз. Та Аврора, какой я ее знала, никогда бы не допустила подобного, как не допустила бы и непричесанных волос, и наполовину «съеденной» помады. Раньше она никогда не позволяла себе хоть какой бы то ни было безалаберности, но сейчас же выглядела помято и несвеже. А еще… она была изрядно пьяной. Такую подавленность было не скрыть даже дорогим парфюмом и раритетными нарядами.

Вынув из портсигара еще одну сигарету, она одним взглядом подожгла ее и снова вставила в серебряный мундштук.

– Мы ездили за тобой по всему штату, – призналась я, смочив горло водой, бокал с которой поставил передо мной официант. – Это первое место, где ты задержалась больше чем на один день…

– Да, не люблю однообразие, – Аврора выдохнула в меня облако дыма. – Чехарда одних и тех же лиц навевает тоску.

– Почему ты не в Нью-Йорке? Мне казалось, у Верховной ведьмы есть дела поважнее постановки сырого мюзикла.

– У меня… отпуск.

Я поперхнулась водой, но лицо Авроры осталось непроницаемым. Впрочем, ей и не нужно было меняться в мимике, чтобы я догадалась: в отпуск ее отправили против воли.

– Это как?

– Моя… помощница, Тюльпана, – Аврора надменно хохотнула, произнося ее имя вслух. – Решила наконец-то показать свои зубки. Я оставила ее вместо себя, пока занималась тобой, а она узурпировала мою власть.

Одна джазовая песня сменяла другую, а я все пыталась переварить то, что услышала, пока Аврора плавно покачивала головой и мундштуком, будто ее и впрямь ничуть не тревожила перспектива остаться без ковена, что она взращивала столетиями.

– Аврора, – позвала я, хлопнув ладонью по столу. – Ты же, черт возьми, гребаная Аврора Эдлер! Моя мать не могла приструнить тебя триста лет. Что сейчас-то случилось?