– Я даже увидеть ее не могу, – процедил Джулиан, глядя на инструменты, которые должны были приоткрыть для него окно в жизнь Одри. В буквальном смысле. – Хоть бы одним глазком…

– Такова клятва. Ее жизнь неприкосновенна для тебя целый год. Смирись.

Джулиан пнул ногой чан, и тот со звоном покатился по полу. Взяв себя в руки, он взглянул на Ферн и будто лишь тогда заметил, что она вернулась домой.

– Ты сделала, что я просил?

– Устранила ли я охотника? – уточнила она. – Можно сказать и так. Я его ослепила.

– Неплохо, но его вырванное сердце, принесенное на алтарь Баала, порадовало бы меня больше.

– Всему свое время. В канун Йоля нужно быть благодарными за то, что и так имеем, – ухмыльнулась Ферн.

Джулиан оглядел ее, разминая в руках папортниковый мох – тиудиум.

– Выглядишь паршиво.

– У Одри есть шеду, – поморщилась Ферн, растирая ухо, отекшее и лиловое. – Ядовитый, но не смертельно.

– Шеду?.. Не припомню, чтобы хоть у кого-то из моего ковена был личный защитник.

– Да, Одри, похоже, из везучих. Хотя это как посмотреть… Он назвал себя Принцем Дураков. По легендам все «подопечные» Принца кончали весьма рано и плачевно. Гудини, Распутин, Кюри… Одри, – хохотнула она, но колкий взгляд Джулиана отрезвил ее. – Я просто шучу.

Съедаемый любовью и ненавистью – жалкое зрелище. Она завидовала тому, как светлеет его лицо, стоит кому-то лишь произнести имя Одри. Словно мальчишка, завидевшей колпак Санта-Клауса из дымохода. Такой преданности, граничащей с одержимостью, Ферн не знала, поэтому до сих пор не могла понять, тошнит ее от этого или же пробивает на слезы.

Перламутровый и безупречно белый жемчуг, как та падающая звезда, под которой они загадывали желание всегда быть вместе, как и подобает близнецам. Он должен был висеть на шее Ферн, но его не было.

– Где мои Вестники?

Ферн вздрогнула и помолчала несколько секунд, прежде чем набраться смелости и ответить:

– Королева Шепота украла ожерелье.