Сделав вид, что она не заметила нас, Луна прошествовала в обход столов, проверяя, все ли готово. В тот же миг, как она махнула рукой, веселье вокруг затихло: ковен отбросил игры и потянулся к кряхтящей старушке с выбеленным лицом, вышедшей к костру под руку с Ворожеей.

– Должно быть, это третья Верховная – Шайя, – прошептала я Коулу, мысленно возвращаясь к ритуалу Тюльпаны и Триединой богине. – Дева, Мать, Старица…

– Тш-ш! – зашипела на меня Гён, возникнув рядом из тени со связкой яблок в руках и лентой, опутывающей ее ноги после забавы у Майского шеста.

Я послушно смолкла, внимая. Голоса Ворожеи и Луны, вставших по бокам от Шайи спиной к костру, раздались нараспев:

– Солнце зашло! Погибла богиня-всадница Рианнон, а юный огненный бог убил старого бога зимы. Сегодня и траур, и праздник: он сочетается браком с его лунной женой Серидвеной. Пусть в эту ночь они наплодят столько детей, сколько на небе звезд, и одарят нас своей любовью, чтобы мы дарили ее всем ныне живущим. Пусть Кейлик Бхаэр бросит свой посох, а холод и ночь уйдут, чтобы наша почва понесла, как молодая дева. Да будет так!

– Да будет так! – вторил ковен, а затем Луна, Ворожея и Шайя чиркнули длинными изогнутыми спичками, припрятанными в рукавах, и искры жадно набросились на сухой хворост.

Красное пламя столбом взметнулось ввысь, и костер вспыхнул, такой огромный, что его было не обойти. Ковен разразился смехом, криком и музыкой, вернувшись к празднеству. Старая Шайя улыбнулась почти беззубым ртом, наклонилась и дала подбежавшей маленькой девочке леденец, а затем Луна мягко взяла ее под руку и увела к деревянной беседке, слишком немощную, чтобы присоединиться к танцам.

– Наслаждайтесь едой и гуляньями, – посоветовала нам с Коулом Ворожея, вложив в руки по спелому красному яблоку. Ее платье было похоже на наряд Луны, но более скромное и изящное, с речным жемчугом и папоротником вместо наплечников. – Майский день – день влюбленных. Белтейн принадлежит вам по праву.

Коул ущипнул меня за бедро, когда Ворожея отошла, и невинно улыбнулся. Я шутливо хлопнула его по руке, но в душе потеплело: ему нравились все эти ведьмовские праздники, и, хотя он не мог расслабиться в окружении незнакомых ведьм, я видела, как влекут его здешние забавы.

– И чем ты хочешь заняться в первую очередь? – спросил Коул, вгрызаясь в свое яблоко и задумчиво озираясь.

– Хм… Как насчет того, чтобы поесть?

Коул ухмыльнулся, ведь хотел предложить то же самое.

– Берегись, охотник! Сегодня граница между мирами стерлась.

Гён, как всегда, выскочила, как черт из табакерки, и отбила ему весь аппетит. Коула бросило в жар лишь от одного ее появления, а когда она повела острым ногтем по его щеке, привстав на носочки…