– А это еще что? – Рашель вдруг скептично сощурилась, ткнув пальцем на венок из засохших цветов. От него по-прежнему веяло теплом от кострищ и майской пыльцой. По крайней мере, для меня. – Помолвочный венок Белтейна?.. – Ее нос сморщился. – Ох, Одри, я давно хотела поговорить с тобой кое о чем. Раз Коул опаздывает, думаю, сейчас как раз подходящий момент…

Интуиция подсказала мне, что от этого так называемого «разговора» добра ждать не стоит. Вспомнив разговор с Тюльпаной в парке аттракционов и догадавшись, что Рашель решила наверстать упущенное, я подскочила с места и едва не выпала из соляного круга, споткнувшись о подсвечник.

– Знаешь, даже не верится, что меня так долго не было в Шамплейн! – резко сменила тему я, потянувшись к окну и всматриваясь в мельтешащие силуэты за желто-зеленой листвой, где шумела река. – Хотя бы Морган с Диего иногда наведываются в гости… Кстати, они как раз приехали сегодня. Мне надо проверить их, а то скоро занятие. Теперь я развиваю дар исцеления, а за него из Верховных отвечает Луна, так что… Можешь представить, что меня ожидает в ближайшие несколько часов.

Рашель понимающе кивнула, но ее лицо снова очерствело, стоило мне поднять руки и привлечь ее внимание к моим пальцам: месяц назад тьма Шепота перекинулась на них, окольцевав. Мой неистребимый позор, который теперь можно было спрятать только в перчатках. Все, как и говорила Аврора.

– Ступай. Вызови меня снова, когда будет свободное время. Мне нравится слушать, как ты становишься взрослой.

Я грустно улыбнулась и чмокнула Рашель в щеку, воображая, будто чувствую тепло ее кожи и действительно обнимаю, обхватывая руками неосязаемый дух.

Короткое «Tywyll» затушило все свечи. Я ступила за черту соляного круга и сразу обернулась, но Рашель там уже не было. Схватив панаму и баночку целебной мази, я почесала Штруделя за ушком и выскочила на улицу, спеша покинуть одинокую хижину.

Когда казалось, что жарче уже некуда, следующий день удивлял и превосходил жарой предыдущий. Сегодня Мохаве и вовсе горела, как адово пекло, но возле реки веяло прохладой. Немудрено, что Коул читал отцовский дневник и письма именно здесь, примостившись на скале, подножие которой обтесывало слабое, но упрямое течение. Слышалось ржание лошадей: здесь же было пастбище, где теперь со скакунами деревни перемешались лошади Гидеона, перевезенные Сэмом с фермы. Кэссиди с радостью катала местных детишек в обмен на пару кусочков сахара, а Коул был спокоен за любимых животных, пристроив их в надежные руки. Из-за спины пятнистого жеребца выглядывала лохматая бирюзовая макушка: Морган никак не могла залезть в седло, постоянно заваливаясь набок, а Диего не оставлял попыток ее подсадить.