А затем стражник в латунных перчатках и шлеме, скрывающем его лицо, пришел и за мной. Все повторилось сначала.
Дыба. «Ведьмин стул». Железная дева.
Раскаленные угли. Подвешивание. «Паук» для вскрытия грудной клетки.
Костер. Виселица. Взмах секиры.
Самые разные способы причинить ведьме боль – и самые разные способы умертвить ее.
И кровь. О Боже, как же много крови…
– Вставай, блудница!
В какой-то момент я перестала чувствовать что-либо. Кажется, то была пятидесятая смерть на гильотине, отделившей мою голову от туловища. В реальности мое тело оставалось невредимым – там, на задворках сознания, я прекрасно помнила об этом, – но душа билась в конвульсиях. Однако даже смерть становится обыденностью, если случается слишком часто.
Охотник, так похожий на Коула, снова склонился надо мной, вылив на меня ведро ледяной воды. Я выплюнула ее остатки вместе с собственной желчью и устало вздохнула, откидываясь на спинку стула.
Вот каково было тем, кому не повезло родиться до меня. Вот какой должна быть я, чтобы стать Верховной.
– Признаешь ли ты свою вину, дева из Шамплейн?
Тот же вопрос. Те же глумящиеся лица. Тот же суд и черные вены на моих руках, на которые я смотрела… Смотрела и любовалась.
– Да… – ответила я совсем тихо, медленно подняв голову и улыбнувшись так, как улыбается человек, зная, что это его последняя в жизни улыбка. – Да! Я ведьма. И даже будь у меня возможность это исправить, я бы заключила еще тысячу сделок с Сатаной, чтобы ею остаться.