– Нет… – выдавил Коул, и его кожа стала такой бледной, что просвечивала, покрытая мурашками. – Вот что за ритуал ты создала? Самоубийство?! Довольно с меня! Я тебя слушал, теперь ты послушай. Ты сделаешь это только через мой труп!

– Это можно устроить.

Навахон одним невесомым жестом рассек воздух в опасной близости от щеки Ферн, когда та приблизилась, но она успела отвести голову назад. Выпад Коула вдруг перехватила другая рука – мужская и мускулистая, в закатанном свитере с идентичной меткой.

– Уйди с дороги, Гидеон!

Вместо этого он ударил Коула тупым концом копья в живот и выбил у него из рук навахон. Меч сложился и покатился по песку, а уже в следующую секунду Гидеон взял Коула в захват. Метки у обоих светились, но силы их, как и цели, были неравны: Гидеоном двигала любовь к брату, а Коулом – любовь ко мне.

– Ой, только не делай вид, что ты не рада, – закатила глаза я, равнодушно взглянув на Ферн, пока избавлялась от платья. – Придумай я иной ритуал, ты бы все равно не оставила меня в живых. Ты ненавидишь вовсе ни Викторию… Ты ненавидишь меня за то, что она была со мной, а с тобой – нет.

– Есть ли разница? – пожала плечами Ферн. – Мы обе видели одно и то же будущее. Его не изменить. Ради Джулиана я могла бы помочь тебе выкрутиться… Но он этого не заслужил. Да, братец? – Ферн наступила сапогом ему на поясницу, вдавив каблук. Джулиан фыркнул, елозя на земле и пытаясь подняться, но вереск на пальцах Ферн переливался сиреневыми пятнами, как флуоресцентная краска.

Блуждающие огоньки замигали, возмущенные происходящим, на что Ферн, раздраженно притопнув, отправила их прочь. Берег застелила тьма, но ненадолго: огоньки, словно живые свечи, рассредоточились по поляне и обрели временное пристанище в тыквенных фонариках. От этого зрелища сделалось жутко: десятки голов, улыбающихся в ночи, смотрели на мою ритуальную казнь. Казалось, если прислушаться, можно услышать их смех.

– Одри, не делай этого! – раздались голоса Коула и Джулиана. Один боялся за меня, а другой – за нас обоих, зная, что вот-вот случится, но не в силах даже сказать об этом.

Я остановилась на краю пирса. Ветер гнал круги по воде: она была ледяной, как прорубь, и у меня застучали зубы. Лихорадка после ритуала Джулиана давно прошла, оставив после себя лишь слабость и озноб. Я тоскливо оглянулась на свое шерстяное платье, брошенное на песке: в одной белой майке, хоть и длинной, было ужасно некомфортно.

– Тебе помочь? – громко спросила Ферн, заняв лучшее место в первом ряду – прямо на стыке желтой травы с мелкой галькой и серым песком.