Стена, в которой тогда зияла прореха, была гладкой – ни пятна, ни трещины. Самая обыкновенная стена.

Клетка, в которой сидела темноволосая девушка с другой стороны, Анле, больше не светилась голубым.

Кая подошла к тому самому месту, где они стояли на коленях, связанные, – Ган, Марта, Тоша, Саша, она сама. Она вспомнила, как дергался Ган под ударами Сандра, пытаясь улыбаться ей, как мгновенно побелело лицо Марты, когда ее пронзил кинжал, как летел к стене – неотвратимо, неотвратимо – Тоша.

– Не расходимся! – прикрикнул Пом. – Двигайтесь живее. Нужно приготовиться. Закройте дверь. Отсюда никто не выйдет – да, не выйдет.

– Мы что, будем сидеть в засаде часами? – спросил Михаил.

Он заметно побледнел, и голос его звучал нервно. Он наверняка и прежде видел, как умирают люди, но, видимо, битва, за которой он наблюдал с высоты полета дирижабля, а потом дорога до лаборатории выбили из колеи и его.

– Сколько нужно, столько и будем, – резковато ответил Пом. – Если догадки Каи – правда, он может появиться в любой момент.

Они заняли указанные им позиции под прикрытием разломанной мебели и прочего хлама, приготовили оружие. Каю поставили в пару с Михаилом, и она тупо наблюдала за тем, как он постукивает по колену – снова и снова. Снова и снова.

Это действовало на нервы, но она молчала.

– Стреляйте на поражение, если он появится, – сказал Пом хрипловато. – У нас будет один шанс. Если он придет сюда – так потому, что думает, что тут ему рады. Стреляйте – не прекращайте стрелять.

– И это наш план?

Пом кивнул:

– Да. Такой вот план.

Он хмурился, но руки на оружии не дрожали, а голос был полон мрачной решимости. Кая вдруг не к месту вспомнила, что он не знал секрета капитана Стерх – она сама говорила, что солгала ему насчет татуировки. Пом так легко обернулся против недавнего императора, узнав, что тот на самом деле – чужак с другой стороны. Что бы он сказал, узнав секрет своего капитана?

Ожидание тянулось мучительно. Они находились слишком глубоко под землей, и до них не долетали звуки битвы. В подвале было прохладно, но и вполовину не так холодно, как снаружи. Люди поснимали шапки, расстегнули одежду, не сводя взглядов со стены. Кая ощущала, как ладони на рукояти пистолета становятся влажными, как во рту появляется солоноватый металлический привкус.

Все молчали. Напряжение, которое должно было бы пойти на спад – просто потому, что такое напряжение невозможно выносить бесконечно, – только нарастало. Воздух теснил грудь, густел.

– Что, если он вообще не появится? – прошептал Михаил, казалось, вечность спустя.