— Ладно, ладно, — Макарыч, улыбаясь, поднял обе руки в знак примирения. — Собирайся. С нами поедешь!

Мы переехали вброд речку Бахмачеевку, по имени которой была названа деревня, заехали метров на сто в лес. Я вышел, положил на пенек краюху черного хлеба:

— Прими угощение, лесной хозяин, от чистого сердца!

Силантий Еремеевич вышел у меня из-за спины. Забрал угощение и сердито буркнул:

— Заждался вас. Спите долго.

— Будь здоров, лесной хозяин! — из машины вышел лесник и поклонился Еремеичу. Тот степенно кивнул, здороваясь.

— Едем? — спросил я.

— Ишь, какой нетерпеливый-то! — сразу возмутился капризный лесовик, кусая хлеб. — И поесть не даст!

— Еремеич, — задумчиво сказал я. — Наверное, придется на пару недель отложить высадку саженцев. Не успею я все сегодня обработать.

— Поехали! Что встали? — Еремеич ловко залез на переднее пассажирское сиденье «уазика». — Я, в конце концов, по дороге перекушу!

— Сначала к дубу дорогу открой! — попросил я. — Пока сила и время есть, подпитаем его.

Еремеич недовольно посмотрел на меня, намекая на нежелательность присутствия лесника, но ничего не сказал, только вздохнул. Потом что-то прошептал себе под нос и буркнул:

— Поехали!

Василий Макарович нажал педаль газа. «Уазик» покатил по лесной дороге. Метров через пятьдесят перед нами открылась поляна с давешним лесным великаном.

Еремеич вышел из машины первым, подошел к дубу, положил руку на ствол, повернулся ко мне и показал кулак с вытянутым вверх большим пальцем.

Я вышел вслед за ним, подошел к дубу, взглянул магическим зрением. Дерево ожило. Теперь мне казалось, что оно точно имело свой разум, потянулось мне навстречу, тихонько касаясь головы и плеч ветвями. Я шагнул ближе, положил обе руки ладонями на ствол, пустил импульс «живой» силы. Мне показалось, что дуб довольно встрепенулся и даже ответил мне, выпуская в меня свою силу, от которой у меня по телу табунами побежали приятные мурашки.

— Он с тобой жизнью поделился, — зачарованно прошептал Еремеич. — Так старики с молодыми раньше силой делились.

Я пустил в дуб еще импульс «живой» энергии. Дерево снова довольно вздохнуло. Я опустил руки, прижался щекой к стволу и тихо сказал:

— Я пойду. Нам идти надо. Но я скоро вернусь.

Тем временем Василий Макарович ходил вокруг дуба и восторженно ахал.