- Споры сейчас бесплодны, – поспешно вмешался Симроновский, опасаясь, что они увязнут в склоках. – Сосредоточимся на том, как решить вопросы миром.

- Да кто тут вообще собрался воевать? – раздраженно грохнул кулаком по столу Антоновский. - Я тоже предпочитаю договариваться, однако то, что вы предлагаете, это и есть объявление войны! Причем, своим же! Робжипты не пойдут дальше торговых санкций в научно-технической сфере, а вот свои нас тупо грохнут. Вы это вообще сознаете, господа?

Умила, прижимающаяся к Машиному боку, нащупала и сжала ей руку.

С тех пор, как Маша, разбудив ее, кратко описала предстоящую задачу, она сохраняла на лице испуганное выражение. При этом она ни от чего не отказывалась, приняла смиренно и сложившиеся обстоятельства, и свою роль на шоу, чего Некрасова от нее не ожидала. Маша внутренне готовилась к воплям, ругани и, может, даже слезам, но Умила стоически молчала. Она покорно одела то платье, что вытащила из принтера компаньонка, толком не рассмотрев его, быстро причесала встопорщенные волосы и лишь под конец сборов робко спросила, глядя в зеркало:

- Я хотела перекраситься обратно в естественный цвет. Выходит, придется давать интервью прямо так, со старой прической?

- Нам наверняка запретят выходить за периметр и приглашать в дом незнакомцев, - со вздохом ответила Маша. – Это вопрос безопасности. Каждый новый человек или синтетик может причинить нам вред или подкинуть следящее устройство. Твое интервью – слишком ответственное дело, и кто-то уже работает в попытках его отменить.

- Догадываюсь, - угрюмо молвила Умила, - хотя не знаю, чего говорить.

- Вольгерд тебе объяснит.

Мила встала с пуфа и молча пошла за Некрасовой в кабинет отца.

Маша чувствовала ее страх и совсем не чувствовала протеста. Это было необычно, но Умила в последние часы вообще вела себя нехарактерно.

…- С самого утра вся лента забита упоминаниями о моей дочери и ее интервью! – продолжал бушевать Антоновский. – Думаете, никто не просек, к чему мы это затеяли? Вы даже не успеете долететь до клуба!

- У нас есть план, как выбраться из поместья, - начал Ратманов, но магнат его оборвал.

- Молчи! Помимо транспортной есть и другие проблемы. Трумберг не держит язык за зубами, а прямой эфир – одно название. У шоу всегда есть сценарий. Всегда! И сценарий этот пишется заранее. Даже если продажный шоумен на словах согласился на ваши условия, он все переиграет по ходу действа. Умила запутается и наболтает лишнего. Станет хуже, чем было.

- Я все предвидел, Станислав Иванович, - заговорил Вольгерд, и Маша все-таки перевела на него взгляд, ощущая, как сердце сладко сжимается и проваливается вниз. – Именно поэтому я сказал Трумбергу, что Умилу похитили моралисты. Мы, дескать, готовы обсудить эту тему максимально подробно, но интригу во избежание эксцессов стоит выдерживать до конца. Он согласился. Галдящие пикеты под окнами «Афины» ему не нужны. Но сценарий ему составляют с учетом того, кого будут обвинять, поэтому Дора Молока получит набор фраз, где про нее даже не упоминается.