— Не хочу отвлекаться.

От бешеной гонки по московским улицам, опустевшим, но не пустынным. Добрые горожане поспешили выполнить указания властей и заперлись в домах, но на улицы вышли те, кого страх привёл в бешенство. Или в отчаяние. Те, кто не смог отделаться от мысли, что сегодняшний день может стать последним в их жизни. Что генофлекс, который продлевал молодость, дарил здоровье, время и позволял менять себя… теперь способен их убить. Не он, а вирус, но это никого не волновало, потому что причиной смерти был генофлекс. Он предал. Теперь он мог отнять всё, что дал.

Страх. Отчаяние. Ярость.

Те, кто не смог с ними совладать, вышли на улицы. Крушить всё вокруг. Выплёскивать ярость на тех, кто подвернётся. Но в первую очередь на тех, кто, по их мнению, был виноват в случившемся. Не создатели вируса — о них никто не думал. Ярость погромщиков обратилась на вампиров, но обратилась не просто так — её умело подогрели те, кто хотел, чтобы по Москве гулял не только вирус, но и огонь. В Сети появилась информация о том, что Мирам была вампирессой и заразилась через кровь, что вирус появился из-за вампирских «развлечений», а потом мутировал и стал атаковать обычных людей.

История была шита белыми нитками, но подали её настолько профессионально, что никто не задумывался о нестыковках. Да и кому интересны нестыковки, если виноватые найдены?

— Вирус появился из-за их противоестественной тяги к человеческой крови! Вампиры принесли в наши дома большую беду!

И когда пришло первое сообщение о нападении на одно из вампирских логов, Терри хмыкнул:

— Неожиданно. Хотя… пожалуй, объяснимо.

А Уваров выдохнул:

— Бесс.

— Что не так? — не понял Терри.

— Она вампиресса.

И Соломон подобрался:

— Где она?

— Сидит в моей квартире.

— Соседи знают, что она вампиресса?

— Да.

— Поехали. — У него даже мысли не возникло, что они могут не поехать. У него даже мысли не возникло, что напарник может отправиться спасать любимую один.

— Спасибо, — пробормотал Иван.

— Заткнись.