Если все получится… Нет, не «если». Просто — получится. Получится перенести память целиком. Он все будет помнить, все-все. И ее тоже.

А если вдруг не получится, сказала она себе решительно, то она запишет его «Голос» в другое тело. Возьмет кого-то в Программу или потребует вернуть в лабораторию номер сто пятнадцать.

Двери лифта разъехались, она вышла, и тут же как по команде установилась тишина.

— Доброе утро, — кивнула она всем и никому.

Она будто увидела себя их глазами — уставшая некрасивая женщина сорока пяти лет, ни семьи, ни друзей, всю жизнь просидела в подвалах, кабинетах без окон, закрытых лабораториях, или вот как сейчас — в переоборудованных шахтах, тянущихся на десятки километров под землей…

Сейчас все иначе, они просто не знают. Владимир ее не боится, подумала она. Ни ее, ни ее работы.

— Рада, что все вы пришли нас проводить — по-видимому, дел ни у кого нет. Пока пакет «Голоса» не импринтирован полностью, работаем с оператором, проверяем реакции и работу техносоматики. Кто оператор?

Вперед выступил Леони, и она кивнула ему почти с теплотой. Два с лишним года назад, когда после Караги война повернула к финалу, ей предложили продолжить работу — на территории, принадлежавшей Альянсу, на новое правительство, на условиях полной анонимности, — и она вырвала, выгрызла право оставить Леони в живых. Она раз за разом доказывала, что операторы еще понадобятся, что нельзя вычищать всех, что найти и натаскать хорошего оператора — дело не одного месяца, она готова была его под кроватью у себя прятать после долбанного манифеста. Никто не ненавидел Возрождение Нации сильнее нее — из-за их действий под Карагой ей пришлось пустить всю свою работу, своих людей псу под хвост. Ей удалось сохранить лишь Леони — лучшего из всех. Теперь операторов у нее было четверо, но Леони все равно оставался лучшим.

И всех остальных людей в команду пришлось искать новых — ее бывшие коллеги, отказавшиеся сотрудничать с правительством Фогараши, очень скоропостижно умерли в тюрьме.

Она подошла к транспортной платформе, на которой уже было закреплено тяжеленное кресло, и лишние мысли тут же отступили на второй план. Улыбнувшись, она провела кончиками пальцев по щеке Измененной, ласково погладила отросшие волосы, прикоснулась к плечу. Накачанная релаксантами Измененная медленно, с усилием повернула к ней голову, приоткрыла рот, будто пытаясь что-то сказать.

Ничего она не скажет, Амелия это знала. Пока «Голос» не выстроит новые связи и структуры в ее мозге, она будет такой. Идеальной с виду и пустой внутри. Ничего, она наполнит эту оболочку содержанием — таким же гармоничным и идеальным.