Она знала о том, что он сражался при Караге, что там полег весь его взвод, а потом, когда Измененные ворвались в город, погибла и его семья, он пытался спасти их, но не успел, и с тех пор он стал вот таким.

Иногда, сидя где-нибудь в темном углу, она смотрела на него, смотрела, как он говорит, как раздает приказы, и ей хотелось схватить его за плечи, встряхнуть, закричать: «Ну посмотри на меня, вот она я, живая, посмотри, какая я живая, разреши мне тебя любить!» — чтобы он очнулся уже от своего бесконечного кошмара. Но, конечно, она ничего не говорила. С ним и взглядом-то встречаться было страшно, глаза как сталь, посмотришь — порежешься. И сам он с ней не заговаривал. Кроме того раза, когда он сказал: «Бери детей и уезжай».

Кристина закусила губу так, что во рту появился металлический привкус, и запихнула в рюкзак детскую одежду.

«У тебя будет не так много времени, пара часов».

Остался один час и сорок минут.

Андрея не было — он оставил ее дежурить за мониторами и поехал куда-то, сказав, что вернется к утру. Двадцать минут назад она получила сигнал от Джехоны, установила связь с лабораторией, запустила программу, которую показал ей Андрей, убедилась, что она сработала и двери лаборатории открыты, отправила шифрованное послание боевой группе, дождалась подтверждения приема, обесточила компьютер и выдрала жесткий диск — все по инструкции. И только тогда ее начало трясти.

Все это время, все эти месяцы он спал с этой выдрой — доктором Амелией Лукаш, скажите, пожалуйста! — с этой сукой, которую по ошибке не расстреляли в Радостоке, улыбался ей, наверное — Кристине он никогда не улыбался, боже мой, да она ни разу даже не видела, как он улыбается! — столько месяцев, а для нее у него не нашлось ничего, кроме «бери детей и уезжай»!..

— Макс, Хейке, — она потрясла их, и на нее уставились две пары заспанных глаз, голубые и черные, — подъем, мы уходим.

Хейке начала было хныкать, Макс тоже попытался что-то возразить, и Кристина от души влепила им обоим по затрещине.

— Ни звука, — сказала она. — Ни одного гребаного звука. Поднимайтесь наверх и ждите меня.

Вскарабкавшись по лестнице, она вылезла из подвала, пробралась через хлам, которым был завален сарай, быстро перебежала через лужайку и постучала в дверь.

— Эй, Норт, — позвала она шепотом, — ты там?

Занавеска на окне дрогнула, дверь приоткрылась.

— Ты знаешь, который час вообще? Я уже сто раз пожалел, что с вами связался.

— Дай мне ключи от машины, — попросила она появившегося на пороге мужчину.

— Зачем это? Что случилось? — спросил он, прищурившись и глядя на нее с подозрением.