Нужно было хорошо знать ее, чтобы догадаться, что этот резкий тон — ее манера выражать сочувствие. Она прекрасно поняла, о чем я подумала.

Я еще хлопала сломанной дверцей, когда Эме уже рванула с места. Опрокинув по пути мусорный бак, она лихо вырулила на трассу. Я наконец разглядела, что машина управлялась рычагами, без педалей.

— Хренов дождь, — бормотала Эме, одной рукой крутя руль, другой пытаясь выловить сигарету из пачки. Машину кидало из стороны в сторону, и у меня появилось подозрение, что Эме сидит за рулем первый раз в жизни. — Ладно, сейчас в «Норт-бар», там накатим, согреемся.

Я отобрала у нее пачку, прикурила сигарету и вложила в ее пальцы. На правой руке у нее появились две новые татуировки.

Мы проехали пустырь, вдалеке промелькнул и скрылся Первый завод медоборудования — мы ехали вдоль границы Промзоны. Потом потянулись водоочистные сооружения. Дождем размыло свалку — мимо плыл какой-то мелкий мусор. Я вдруг вспомнила, как мы под предводительством Нико искали на этой свалке использованные фильтры для респираторов, чтобы сдать их вместо почти использованных. Одна из первых его махинаций и точно одна из лучших.

— Мне в социалку надо, — сказала я. — Отметиться. А то, сказали, обратно посадят.

— Мать их, — снова завелась Эме. — Долбаные уроды. Тебе надо было пристрелить и их тоже к хренам собачьим.

— Вообще-то, — заметила я, не представляя, кого она имеет в виду под «ними», не чиновника же из социальной службы, — я никого не пристрелила.

Думаю, Эме об этом и сама догадалась. Иначе сидеть мне до конца дней.

— Ну и зря, — отрезала она. — Слушай, Рета… Не то что бы мы не интересовались раньше, просто, знаешь, столько всего рассказывают про это… В общем, а что конкретно ты вообще-то сделала?

Когда Коди сказал, что два типа готовы заплатить за то, чтобы мы провели их в Вессем, я думала, он шутит. Потом он сказал, что они из Сити, и я поняла, что нет, не шутит. Просто нам сказочно повезло.

В Гетто каждый ребенок знает кучу страшилок про Вессем и мечтает до него добраться. Пара ребят из нашей школы даже пытались, но пошли не в ту сторону, заблудились, переночевали в поле, а утром их с позором вернули обратно. Конечно, потом они рассказывали, что дошли до самого Вессема, видели жуткие развалины мертвого города и едва спаслись от полчищ чудовищ, но никто им не верил.

Словом, в детстве все мечтают про Вессем. В действительности к тому возрасту, как этот поход становится по силам, ребенок уже мечтает о другом. Идиоты — жить в Чарна-Сити. Умные — найти такую работу, чтобы в перспективе можно было переехать в Чарну-Промышленную. В итоге все до, после и иногда вместо школы вкалывают на уборке дорог или на фермах, самым везучим и впрямь удается прорваться в Сити — уборщиком, но все же в Сити! — и Вессем автоматом снимается с повестки дня. Да и верят в него после двенадцати только полные фрики. Нико был единственным человеком из тех, кого я знала, кто вырос и все равно хотел в Вессем. И даже нашел способ туда попасть.