Тогда Надя взяла бутылку Камю за ее кривое горлышко и поднесла ко рту.

— Все! — она повернула бутылку дном вверх. Больше ничего нет. Больше не надо спорить. А то спорит постоянно. Как баран. Правда, папа?

— Возможно, — ответил академик. — Только теперь опять придется идти в супермаркет.

— Больше никуда не надо идти, — сказала Надя.

— Почему?

— Вам хватит, а мне пора. Вы подняли меня из могилы, но я еще не совсем жива.

— Как это?

— Я еще не Баттерфляй. Я не бабочка.

— Что еще тебе надо сделать, доченька? — спросил академик.

— Действительно, — сказал доктор, — вроде ты все уже сделала. И коньяк весь выпила, и из могилы выпорхнула. Не знаю, чтобы еще можно было сделать после этого.

— Осталось только самой спасти кого-нибудь от смерти, — сказал мудро академик.

— Да, я должна поднять упавшее знамя Красной Армии.

— Да, — сказал доктор, — это неплохо. Как говорится, ни больше, ни меньше. Если ты сделаешь это, то полетишь, как бабочка. Как ночной Бражник. Только куда?

— На Новую Землю. Куда же еще? Неужели вы до сих пор не поняли этого?

Они помирились. Зиверс стрелял, а Хирт держал ленту.

— Вот ублюдки, — сказала Надя и опустила трофейный бинокль. — Убьют гады. Эх, Василий Иванович, Василий Иванович. — Надя сняла платье, лифчик. Надела новую гимнастерку, Посмотрела еще раз в цейсовский бинокль.

Надя посмотрела еще раз в цейсовский бинокль и надела бело-черные ласты. Потом шапочку, маску и баллон аквалангиста.

Надо только успеть подхватить Василия Ивановича, пока в него не попала смертельная пуля.