— Погляди на ту красотку!

— С мечом что ль? Ну у тебя и вкус, приятель! Не ожидал.

— Сам не ожидал. Но глаз не отвести! А!

— Туда смори. На того всадника. Что за тварь под ним?

— Это у тебя после того небось, как Нени тебе голову проломила.

— Да сколько же тута людей?!

Да, вот это и меня поражало. Уже позабылись ощущения от въезда в город. Да и тогда я сидел на повозке выше толпы. Сейчас же Воин вёл нас прямо сквозь неё. Люди расступались, едва завидя перед собой фигуру наказующего. Невнимательным или стоящим спиной помогали соседи. Особого почтения я не видел, хотя нет-нет, но кто-то кланялся или складывал руки в приветствии идущих. В основном это делали люди с оружием и в доспехах. И нам доставалась часть внимания. Во всяком случае, никто не пытался заступить дорогу или толкнуть.

— В квартал Чужих Имён идут. Очередные искатели лучшей жизни. Откуда эти? Громовые земли?

— Ты слишком резка. И молода. Морозная Гряда — праведный орден. И налоги не чета соседям. Не испытав чужих лишений, не вини людей в слабости. Однако, — голос потерял мягкость, зазвучал обвиняюще и сердито. — Не могу понять, ты слушаешь, чему я тебя учу? Открой глаза и взгляни на их одежду! Ты видишь халаты? Подумай головой! Это нулёвки из Школы.

Совсем седой старик. Ещё крепкий, впрочем. С ровной спиной и мечом на поясе. И светловолосая девушка, немногим старше нас. Может, на два-три года. Кожаные доспехи, короткий тяжёлый меч. Кинжал, пристёгнутый к поножам.

— Ух ты! Вот бы сойтись мечом к мечу!

— Успеешь. В Армии Пределов их много. Главное, экзамен сдай.

— Дедушка! Ты сомневаешься во мне?

Разговор растворился в гуле толпы, став неразличимым. Больше ничего интересного услышать не получалось. Обрывки, кусочки совсем непонятных рассуждений, многоголосье, сливающееся в единый гам. Улица стала шире, людей изрядно прибавилось. Под ногами оказалось удивительно чисто. Я помню, во что превращались улицы после выгона джейров. Здесь же множество животных: наездники, повозки, даже несколько Зверей на коротких ремнях, идущих рядом с хозяевами. И ни следа. А затем я увидел бредущую фигуру. Грязно-зелёный балахон. Старый, истрёпанный, лоснящийся от въевшейся грязи. Угрюмое, безразличное к окружающему лицо. Чёрные руки, сжимающие мешок и лопатку. Толпа обтекала его не замечая. Словно одну из привычных скамей, что стояли здесь и там. Уже зная, что искать, я огляделся. И нашёл вдали ещё одно зелёное пятно. На основных улицах полных людей они мелькали тут и там. Хмурые, работающие фигуры.

***

Явная граница. Очерченная не камнем стены, а высаженной зеленью, что разделила дома на улице. И сами они изрядно изменились. Стали ниже, проще, потеряли в красках. Не в яркости, а в многообразии. Серый, белый, чёрный полосами на стенах проходили мимо. Лишь изредка встречалось здание в синей или красной окраске камня. Один поворот, другой. Широкая улица вновь сузилась. Дома стали больше. Длиннее, шире. С большими полукруглыми проходами в стенах, ведущими, казалось, сквозь всё здание. Они по-прежнему возносились вверх, стискивая брусчатку в объятиях, оставляя над нашими головами лишь узкую полоску голубого неба.