— Кажется, мы снова оторвались, — говорю ей.

Она не отвечает. Молча встает, и, хватаясь за поручни, исчезает за перегородкой туалета. Вскоре я уже слышу плеск воды из душа.

— Ты не отыщешь для меня полотенце, Юджин? — каким-то глухим голосом спрашивает Мишель.

— Конечно, милая.

«Триста двадцатый, как думаешь — мы оторвались?»

«Подтверждение. Устройств наблюдения не зафиксировано».

— А знаешь, милая, несмотря на все, я благодарен этой чертовой Системе. Если бы не она — мы бы с тобой не встретились.

Молчание. Плеск воды сквозь легкую перегородку. Уставясь в переборку, представляю как Мишель проводит руками по своему телу. Как касается мокрых ног. Гладит скользкие от пены упругие груди. Поднимает руки, намыливая волосы. Сглатываю слюну. О чем я только думаю?

Тяжело вздыхаю. Корпус катера сотрясают упругие удары.

Глава 39 Морская прогулка

Глава 39

Морская прогулка

Мишель бессильно распласталась на кровати, на ее позеленевшее лицо больно смотреть. Не очень-то, похоже, помогает от морской болезни этот ее хваленый диагност. Она судорожно цепляется за поручни по краям койки. Сдерживает стон, когда катер таранит особенно крутую волну. Время от времени заставляю ее засунуть в рот горсть кислых леденцов, найденных в стенном шкафчике. На какое-то время это помогает, но потом этими же леденцами ее тошнит в гигиенический пакет, что держу наготове. Слава богу, в академии над моим мозжечком проделали несложную операцию — морскому летчику негоже страдать от качки. Глядя на свою спутницу, невольно радуюсь своему везению.

Тряска и вибрация внезапно усиливаются. Удары по корпусу звучат теперь непрерывной канонадой. Палуба часто уходит из-под ног, чтобы через пару долгих секунд изо всех сил врезать по ногам — катер сильно швыряет. Мишель скручивает очередной рвотный позыв. И без того громкий звук работающих двигателей превращается в рев. Сам воздух в каюте, кажется, вибрирует от исходящего от переборок низкого гула. Закладывает уши, как при резкой смене высоты. Металлическая кружка, выскочив из крепления в столике, беззвучно летает по каюте, уворачиваясь от рук, как живая.

— Юджин, поднимись в рубку, — доносится едва различимое сквозь шум дребезжание динамика.

Хватаясь за ускользающие поручни, добираюсь до короткого вертикального трапа. Люк наверху уже сдвинут. Высовываю голову, усаживаюсь на прикрученное к стойке трапа круглое откидное сиденьице, цепко ухватившись за ограждение люка. Баба и его жена, обернутые в потертые ребристые жилеты, сидят в подрессоренных креслах с высокими спинками, похожих на авиационные. Торчу из палубы на уровне их колен. Баба поворачивается ко мне вместе с креслом. Оба пристегнуты широкими ремнями. Владелец катера сдвигает на шею противошумные наушники и наклоняется, стараясь перекричать двигатели.