Перевёл прицел на полноватого дядю в трусах и с автоматом в руках. Выстрел – попадание. Где-то за гранью видимости хлопнула граната. Выстрелов всё больше с каждой секундой. Хорошо хоть Бодров не стреляет. Напрягает меня грохот его пулемёта.

Добавив громкости на рации, я начал слушать Раису:

– Девятерых я сняла. Пока никого не вижу. Паника слишком быстро закончилась. Все попрятались. Троих наёмников убили. Олаффсона не наблюдаю. Видела его в районе автобусов. Зеков осталось около двадцати. Хорошо их проредили.

Стрельба прекратилась резко. Слышатся слабые стоны и чья-то ругань.

Псык!

– Минус один, – доложила Раиса. – Думал, что чёрный, и в ночи я его не замечу.

Я начал осматривать лагерь. Одна из палаток слабо зашевелилась. Секунда – и из неё выбежал мужик в трусах и разгрузке с пулемётом в руках. Не стал стрелять. Стрелков и без меня хватило. Вспышки слева и справа. Минимум четверо выстрелили. Попали.

– Нас со всех сторон окружили! – на английском крикнул кто-то. Голос басистый и мощный.

– Русские! Это русские! – ответил писклявый голос.

Ситуация из разряда ни хорошо ни плохо. Теперь мы в преимуществе. Как по позиции, так и численно. Остаток сброда рассредоточен по лагерю и не предполагает даже примерного местоположения и численности противника, коим мы являемся. В районе автобусов тихо, и это радует. Освобождать заложников не придётся. Главное, никого не зацепить случайным огнём. Особенно детей.

– Так и будем ждать или действовать начнём? – раздражённо спросил Зубарь.

– Ты знаешь, что инициатива… – ответил Боков и хмыкнул. Спокойно продолжил: – Зубарь, ты предложил, тебе и начинать. Давай выдвигайся в лагерь. Только осторожно. Мы прикроем.

Зубаря нам не видно, но я не сомневаюсь, что с позиции он снялся и теперь движется к лагерю в компании своих бойцов.

– Вы не торопитесь, – посоветовала Раиса.

– Не торопимся, – отозвался Зубарь.

Со свистом в небо ушла сигнальная ракета, и стало светло. Вылетела она откуда-то из-за автобусов. Олаффсон, зачем? Стоило подумать…

Перестрелка возобновилась, и при этом слишком активно. Сигнальная ракета догорела. По холмику, на котором мы лежим, ударили пули. Кто выстрелил, я увидеть не успел, потому что сиганул в яму. Следом за мной кинулся Бодров. А вот Булат остался лежать.

– Сука! – громко выругался я и, выскочив из ямы, схватил Булата за ноги и потянул в укрытие. Стрельба стала вдвое интенсивнее. Рация верещит голосом Илюхи Осипова. Быстро вырубив её, начал осматривать Булата.

– Живой? – спросил подключившийся к осмотру Саня.

– Не пойму, – ответил я и перевернул товарища на спину. Лицо залито кровью. Признаков жизни не подаёт.